и нет ни печали, ни зла
trizinfo.by.ru/texts/altov.htm Павел Амнуэль:
24 сентября 1998 года ушел из жизни человек, о котором трудно говорить « в единственном числе». Он создал новую науку. Он был автором концепции жизненной стратегии творческой личности. Он писал научно-фантастические рассказы. И был гениальным учителем. Учениками этого человека считают себя десятки тысяч россиян, израильтян, американцев, в том числе и те, кто никогда не встречался с автором ТРИЗ - теории решения изобретательских задач.
Умер изобретатель и ученый Генрих Саулович Альтшуллер.
Умер писатель-фантаст Генрих Альтов.
Ему шел семьдесят второй год.
* * *
вполне приличное такое начало поминания, да? зато дальше... нет. не неприличное. дальше - про жизнь... Он был бакинцем. Трудно объяснить это человеку, никогда не жившему в Баку доперестроечных времен. И мне кажется, что, живи Генрих Саулович в Москве или Киеве, Ленинграде или Наро-Фоминске, ТРИЗ был бы создан на много лет позже или не создан вообще.
Баку - это романтика моря. Баку - это город ветров, и когда завывает ноябрьский норд, невозможно не думать о полетах в иные миры.
Баку - это нефть, и когда смотришь на сотни кивающих, будто игрушечные журавли, качалок, невозможно не думать о романтике технического прогресса.
Баку - это интернациональный город. Здесь была подлинная атмосфера того самого интернационализма, который был провозглашен в давние времена партией и правительством во всей стране, а на деле воплощен разве что в Баку.
* * *
У него был друг. Они вместе учились и собирались стать изобретателями. Друга звали Рафаил Шапиро. Многим это имя знакомо. Несколько лет назад он своим тихим размеренным голосом комментировал на радио РЭКА тонкости советско-российской экономической политики. Шапиро репатриировался в Израиль в 1978 году и много лет работал в международном журнале "Страна и мир", но это было потом. А в 49-м у двух друзей, закончивших Азербайджанский индустриальный институт, было одно желание: сказать свое слово в изобретательстве.
Они изобрели новый тип катера и новую модель скафандра, но больше всего их интересовала химия и возможность создать жутко мощное взрывчатое вещество. Годы были, кто помнит, суровые - холодная война, и Советской Армии наверняка нужна была для борьбы с мировым империализмом мощная взрывчатка. Но не дай Бог, если секрет этой взрывчатки узнают враги: ведь тогда они смогут взорвать даже парад на Красной площади!
Не смейтесь, но именно так молодые и энергичные изобретатели Генрих Альтшуллер и Рафаил Шапиро написали в пространном послании на имя самого Сталина, ибо кому же еще заботиться о том, чтобы наша армия была всех сильней? А взрывчатку они действительно изобрели, причем ингредиенты ее можно было купить в любой аптеке. Так, во всяком случае, было написано в письме Сталину и так утверждал много лет спустя Генрих Саулович, рассказывая мне историю своего «путешествия» по архипелагу ГУЛАГ. Конечно, я поинтересовался секретом взрывчатки и, конечно, Генрих Саулович мне этот секрет не открыл. Может, боялся, что я по молодости лет взорву правительственную трибуну на бакинской площади Ленина, а может, и не было на самом деле никакого секрета?
Секрета, может, и не было, а выводы последовали незамедлительно. Генрих и Рафаил были арестованы в один день и час, а пять лет спустя, в 1954 году, практически в один день вышли на свободу.
Жаль, что Генрих Саулович не оставил письменного рассказа об этом периоде своей билграфии. Но, к счастью, я часто слышал его устные рассказы по вечерам, когда мы уставали обсуждать проблемы фантастики и изобретательства. Рассказчик он был непревзойденный. Вот что навсегда запомнилось.
...Тем летом в Баку стояла страшная жара, и "воронок", в котором Генриха возили на допросы , раскалялся, как та печь, в которой сожгли Лазо. А потом - бегом - на третий этаж, и - ни секунды, чтобы прийти в себя: допрос.
"Почему вы хотели взорвать парад на Красной площади?
Кто еще, кроме Шапиро, входит в вашу организацию?
Кто ваш вдохновитель?"
Тайна ужасной взрывчатки интересовала, видимо, высокое начальство, и Генриха отправили в Москву, в Бутырки, где он сидел в одной камере с неким студентом, посаженным за попытку развалить советское сельское хозяйство. Студент был математиком и о сельском хозяйстве знал только, что буханки хлеба на деревьях не растут.
- На допрос уводили в десять ноль пять, через пять минут после отбоя, - рассказывал Генрих. - И допрашивали всю ночь, а в камеру возвращали без пяти шесть. В шесть - подъем, и до отбоя на нарах лежать нельзя. Через неделю я уже не соображал, на каком нахожусь свете, и тогда мы с соседом придумали что делать. Горящей папиросой рисовали на кусочках бумаги, оторванных от папиросной коробки, черные зрачки и прилепляли эти бумажки на закрытые веки. Один из нас с этими нашлепками на глазах садился на нары и спал, а второй ходил по камере и делал вид, что рассказывает соседу интересную историю. Таким образом нам действительно удавалось поспать днем, что давало силы для ночных допросов...
В тюрьме не пытали и не били, но разве мало других способов сломать человека? За окном камеры неожиданно начинал работать мощный компрессор. Грохот стоял такой, будто взрывается вулкан Кракатау. Самого себя не слышишь. И так с утра до вечера. Но если ты не слышишь себя, то и вертухаи не слышат, о чем говорят в камере. И Генрих с соседом под грохот компрессора пели антисоветские песни.
Закончилось это печально. Компрессор вдруг вышел из строя и заткнулся посреди дня, а друзья, у которых грохот продолжал стоять в ушах, пели себе, будто ничего не случилось. Во всю глотку. Результат: карцер и новые допросы...
Генрих рассказывал о тех днях с присущим только ему неброским юмором, и мне представлялось, что сидеть с тюрьме было не так уж плохо, а где-то даже интересно. Голос у Генриха срывался только тогда, когда он вспоминал, как стоял перед "тройкой" и ждал оглашения приговора. Думал: ну, пять лет дадут, может, десять. "Двадцать пять лет", - сказал
председатель "тройки", и на какое-то мгновение Генрих потерял сознание...
* * *
Отправили его в Воркутлаг добывать уголь. То ли случайно, то ли потому, что в бараках "политических" не хватало места, Генрих попал к ворам в законе. Эта публика чужих не терпела и в первую же ночь "брала на перо". Не избежал бы печальной участи и Генрих, если бы не давняя любовь к книгам Грина. Его собирались "мочить", а он пересказывал сюжеты "Алых парусов" и "Бегущей по волнам". Может, это странно, а может, естественно: воры в законе не лишены были романтики...
После той первой ночи, так и не тронув новичка, урки взяли Генриха под свое покровительство. Он пересказывал им Грина, а когда иссяк запас того, что помнил, Генрих начал придумывать истории сам.
Воры в законе на работу не ходили из принципа, и Генрих не ходил тоже, а лагерное начальство вынуждено было смотреть на это безобразие сквозь пальцы.
Впрочем, без работы сидеть Генриху было скучно. То ли через месяц блатной жизни, то ли позже - сейчас я уж не помню, - он сам попросился на работу, но не в шахту, а на такую, чтобы шевелить начавшими уже плесневеть мозгами. Его посадили в кабинет в Управлении шахтами и поручили руководить производственным процессом. То, что Генрих почти ничего об этом процессе не знал, никого не интересовало.
- Однажды, - рассказывал Альтшуллер, - сидел я вечером в кабинете и ломал голову над тем, как организовать завтрашнюю смену. Была зима, мороз, и в комнате гудела печка-буржуйка, которую заправлял дровами какой-то старичок-зек, глядевший на меня со страхом. Я предложил ему присесть и отдохнуть. Он боязливо присел (все-таки я для него был начальником), и мы разговорились. Я пожаловался на судьбу, на то, что руковожу процессом, в котором не разбираюсь. А старичок признался, что на воле был "всего лишь" заместителем министра угольной промышленности и знал весь этот процесс, как свои пять пальцев. "Но это же бред! - воскликнул я. - Как так можно? Давайте Вы займетесь своим делом, а я буду подносить дрова". "Нет, - покачал головой бывший замминистра, - если об этом узнают, нас обоих ждет карцер".
И ведь это была истинная правда...
* * *
В 1953-м умер Сталин. В 1954 году Генрих вернулся в Баку. Тогда же вернулся и Рафаил Шапиро, и друзья продолжили свою работу с того самого места, на котором остановились пять лет назад. Ужасная взрывчатка их, впрочем, больше не интересовала, как и вообще конкретное изобретательство. Они занялись психологией изобретательского творчества, оба были уже тогда уверены, что "изобретательское творчество связано с изменением техники, развивающейся по определенным законам. Создание новых средств труда должно, независимо от субъективного к этому отношения, подчиняться объективным закономерностям".
Приведенная цитата взята из статьи Г.С.Альтшуллера и Р.Б.Шапиро "О психологии изобретательского творчества", опубликованной в шестом номере журнала "Вопросы психологии" за 1956 год. Именно эта статья и эта дата открывают историю создания ТРИЗ - теории решения изобретательских задач.
* * *
Техника развивается по объективным законам, которые совершенно не зависят от воли изобретателя. Если эти законы выявить, то удастся установить и законы иного, более глубокого уровня: принципы, по которым одно изобретение сменяется другим. Эти принципы тоже объективны - изобретатель не может сказать себе: "А давай-ка я изобрету нечто такое, что совершенно изменит транспорт". Чтобы сделать изобретение, нужно прежде всего выяснить, нуждается ли именно сейчас в обновлении та область техники, которой вы решили заняться. Ведь часто изобретатели теряют уйму времени - годы! - пытаясь сказать новое слово в области, где таковое слово совершенно не нужно. Бывает и наоборот: изобретение назрело, но изобретатели, занятые другими идеями, не обращают на это внимания.
И вторая проблема. Ну хорошо, определили вы каким-то образом, что, скажем, в металлургии именно сейчас назрела ситуация, когда необходимо изобрести что-то новое. Как это сделать? Неужели поступать, как все изобретатели прошлого: пробовать одно, другое, третье, ошибаться и возвращаться к началу, искать и снова ошибаться... А потом, совершенно неожиданно, на прогулке с любимой или во сне, вдруг появляется решение, и ты восклицаешь "Эврика!", и бежишь к столу, чтобы записать, запомнить, потому что иначе, ну обязательно забудешь, ибо вдохновение появляется и испаряется, когда ему заблагорассудится, а не тогда, когда нужно изобретателю.
"Долой вдохновение!" - вот девиз, выдвинутый Генрихом Альтшуллером. Нет, он вовсе не был против таинственной игры ума. Но он хотел раскрыть эту тайну. «Не ждать милостей» от природы человеческого разума, «а взять их у нее».
Как «работает» вдохновение? Нельзя ли выявить объективные законы этой работы? А выявив, разумно пользоваться этими законами и не надеяться на "авось"?
Альтшуллер и Шапиро создавали в конце пятидесятых основы новой науки.
Что нужно сделать, когда неясно даже направление поиска? Каждая уважающая себя наука начинается с систематизации предмета исследований. С выявления объективных закономерностей. Современная зоология началась с линнеевской классификации животного мира. В основе современной химии лежит менделеевская классификация элементов. География не была наукой, пока не были составлены достаточно полные карты земного шара. А для того, чтобы создать теорию изобретательства, нужно было разобраться в уже сделанных изобретениях. В описаниях уже опубликованных патентов. Найти в них общее. Разделить изобретения на классы по уровню сложности. Установить принципы, по которым после изобретения Х появляется изобретение Y, а не какое-то другое.
Сотни тысяч описаний авторских свидетельств пришлось обработать Альтшуллеру, прежде чем был создан и опубликован первый в истории техники "алгоритм изобретения" - набор правил, которыми должен руководствоваться изобретатель в своей работе. Первый алгоритм состоял из четырех "шагов". Он был прост, но эффективен. С помощью алгоритма образца 1959 года уже делались изобретения!
Вот пример, который в те годы запал мне в память. Техническая задача: как сделать, чтобы ледокол двигался в арктических льдах в несколько раз быстрее? Первый шаг алгоритма: сформулировать ИКР - идеальный конечный результат. Чего вы, собственно, добиваетесь в идеале? Чтобы корабль шел во льдах так, будто никаких льдов вовсе не существует. Шаг второй: что этому мешает? Да льды, естественно! Стоп. Льды - объективная реальность, от льдов никуда не денешься. В системе "лед-корабль" менять нужно именно ледокол, а не арктические торосы. Итак, двигаться с большой скоростью ледоколу мешает... что? Корпус, естественно. Необходимо давить и колоть лед, чтобы протащить сквозь образовавшуюся полынью толстенное тело корабля.
Шаг третий: в чем причина помехи? Иными словами: почему у корабля такой широкий корпус? Это понятно: нужно ведь место для размещения груза, машин, кубриков. Никуда от этого не деться, все это нужно тащить с собой.
Так что же, задача не решается, ведь корпус - основная принадлежность ледокола, как и любого корабля? Нужно сделать четвертый шаг. Ответить на вопрос: "Как устранить помеху"? Вот здесь-то и сыграло свою роль изучение сотен тысяч изобретений. Альтшуллер уже в те годы выявил около трех десятков стандартных приемов, которые используются на четвертом шаге алгоритма. "Как устранить помеху?" Примените нужный прием, вот вам список!
У задачи о ледоколе есть красивое решение. Используется прием разделения объекта на части. Нужно разделить корпус ледокола надвое - верхнюю часть, которая будет двигаться НАД льдами, и нижнюю, которая будет двигаться ПОД льдами. И соединить эти две части корабля узкими, как ножи, боковинами. Только они, эти боковины, будут соприкасаться со льдом и не колоть его, как это делают ледоколы, а резать, как это делает острый нож, вонзаясь в масло. Корабль идет во льдах, не оставляя за собой привычной полыньи - только два узких ножевых следа. Многократно уменьшается сопротивление льда движению. Многократно увеличивается скорость при той же мощности двигателей...
Ледокол-нож еще не создан, но идея живет, красивая идея.
* * *
У Генриха Сауловича Альтшуллера было много идей, и все - красивые, необычные, опережавшие время. Совершенствуя алгоритм изобретения, Альтшуллер просто вынужден был придумывать новые технические идеи, большая часть из которых (как идея ледокола-ножа) не нужна была промышленности. У технических систем свои законы развития, у промышленности, внедряющей новые изобретения, законы свои. Техническая мысль стремится взлететь над обыденностью, а промышленность консервативна, изменения в технологии принимает лишь в крайнем случае, когда уже невозможно обойтись без внедрения нового.
Стал уже классическим образ одержимого изобретателя, который носится по десяткам учреждений и добивается, чтобы его гениальное изобретение обязательно внедрили. Этот изобретатель - жутко вредное существо, испортившее характер в бессмысленных скандалах с чиновниками от техники.
Изобретатель, по Альтшуллеру, ведет себя совсем иначе. Он находит техническое противоречие. Он делает изобретение, не затрачивая на это годы жизни и миллиарды нервных клеток, которые не восстанавливаются. А потом... Потом он приступает к решению другой задачи. Пусть внедрением занимаются другие - те, кто знает законы развития производства... .
Изобретатель, по Альтшуллеру, живет по перефразированному принципу Олеши: "Ни дня без изобретений!" Однако что ему делать с множеством посещающих его идей?
Генрих Альтшуллер нашел ответ и на этот вопрос: писать фантастику.
* * *
Так в 1957 году родился писатель-фантаст Генрих Альтов.
Те, чья юность пришлась на шестидесятые годы, обязательно скажут: фантастика Альтова была самой интеллектуальной, самой насыщенной новыми идеями и самой трудной для чтения. Это были тексты плотные, как недра белого карлика. Идеи писателя Альтова, подсказанные создателем ТРИЗ Альтшуллером, опережали время на десятки или даже сотни лет, но были убедительны, красивы и точны. Такой фантастики в СССР еще не писали.
К сожалению приходится констатировать, что такой фантастики в СССР не писали и потом. Ни в СССР, ни в СНГ, ни в других странах. Идеи - товар штучный. Только автор, владеющий методами ТРИЗ, способен работать в том режиме, в котором работал писатель-фантаст Генрих Альтов. И только Генрих Альтов, единственный среди фантастов того времени, владел методами ТРИЗ.
В рассказе "Ослик и аксиома" он писал о том, что возможно выводить в космос аппараты, используя давление луча установленного на Земле мощного лазера. Несколько лет спустя эта идея была независимо выдвинута учеными, специалистами по космической технике.
В том же рассказе Альтов писал, что лазерный луч можно использовать не только как двигатель звездолета, но и как передатчик информации космонавтам.
В рассказе "Порт Каменных Бурь" Альтов предположил, что человечество в далеком будущем научится управлять разбеганием галактик. И что квазары на самом деле - выхлопы двигателей удаляющихся от нас инопланетных звездолетов. И что шаровые звездные скопления на самом деле- искусственные образования: цивилизации, желающие постоянного общения, собрали вместе свои системы, чтобы уменьшить расстояния между собой.
В рассказе "Создан для бури" изобретатель Осоргин создает корабль без двигателя, способный перемещаться по морю со скоростью 600 км/час. В момент старта этого странного корабля создается искусственная волна цунами, на ее гребне и несется платформа, носящая название "Гром и молния".
Мне очень хочется перечислить и другие идеи Альтова - они так красивы, что для профессионала сродни лучшим картинам Лувра или Эрмитажа. Но я понимаю, что площадь статьи ограничена, и скажу только, что фантастические идеи Альтов создавал тоже по собственным правилам, созданным на основе анализа фантастических идей.
Параллельно ТРИЗу создавалась и другая наука - фантастиковедение. Наука о том, как создаются новые фантастические идеи. Наука о том, как развивать творческую фантазию.
Что нужно сделать, когда новая наука делает первые шаги? Прежде всего - систематизировать объект исследования. И Альтов создал "Регистр научно-фантастических идей и ситуаций", собрав и классифицировав около 10 тысяч идей, встретившихся ему на страницах фантастических произведений. Об этом "Регистре" в свое время среди писателей-фантастов и любителей фантастики ходили легенды, но мало кому удалось увидеть этот труд воочию, ибо существовал он всего в четырех машинописных копиях, сделанных на тонкой папиросной бумаге. На папиросной - потому что было в "Регистре" около полутора тысяч страниц, и нужно было все это хозяйство уместить в одной папке. Один из экземпляров "Регистра" хранился у меня, и я вписывал в него идеи из новых произведений - в том числе из рассказов Альтова, а потом уж и из своих собственных, и очень огорчался, когда моя идея попадала в уже существовавшую подгруппу. Хотелось придумать новое, нечто такое, ради чего в "Регистре" пришлось бы создать если не новый класс идей, то хотя бы новую группу. Знаете, как это стимулирует! Пришлось придумать и собственную методику развития фантазии, и собственную схему создания фантастических идей. "Хорошо, - сказал Генрих, - ты модифицировал приемы ТРИЗ, но в фантастике они играют совершенно по-новому. Теперь нужно придумать еще и систему оценки этих идей. Откуда ты знаешь, что они хороши? Только потому, что красивы? Должны быть и другие критерии".
Так появилась шкала "Фантазия" - мы работали над ней вместе с Генрихом Сауловичем и потом, когда шкалу оценки идей опробовали на своем творчестве известные в Союзе фантасты, мы нажили себе немало врагов. Кому ж приятно, если его идея, которую он вынашивал много дней, получает по шкале всего один балл из двадцати?
* * *
Впрочем, врагов у Альтова-Альтшуллера было достаточно и без шкалы "Фантазия". Генрих Саулович плодил врагов своим творчеством и бескомпромиссностью.
В конце пятидесятых он придумал ежегодную премию "Гриадный крокодил". Лауреатов этой премии определял клуб любителей фантастики при Московском городском Дворце пионеров. "Гриадный крокодил" вручался за... худшее произведение года. ("Гриаду" А.Колпакова вряд ли кто сейчас помнит, но можете поверить, этот жуткий роман стоил того, чтобы его именем назвать первую антипремию в истории фантастики!)
Врагов среди изобретателей и особенно среди чиновников от изобретательства у Генриха Сауловича было более чем достаточно. Руководители ВОИР (Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов) относились к Альтшуллеру как к слону, который может разрушить их теплый дом, сидя в котором они руководят армией советских изобретателей, по-прежнему работавших "методом тыка". А Генрих Саулович, кроме того что продолжал работать над теорией изобретательства, еще и обучал ТРИЗу всех, кто изъявлял желание учиться. "Любая домохозяйка способна стать изобретателем, - говорил Альтшуллер, - потому что в ТРИЗе главное знать метод. Не нужно быть специалистом в металлургии, чтобы сделать изобретение в этой области техники".
На занятиях Генрих Саулович любил пересказывать отрывок из повести замечательного американского фантаста Роберта Шекли "Обмен разумов". Герой повести теряет на одной из планет свою любимую девушку Кэти и зовет на помощь сыщика Вальдеца, специалиста по теории поисков.
"Хорошо, - говорит Вальдец, - я найду вашу Кэти".
"Но позвольте, - удивляется герой повести, - как вы ее найдете, вы же о ней ничего не знаете?"
"А зачем мне это знать? - философски замечает Вальдец. - Допустим, вы знаете о вашей Кэти все: привычки, место жительства, характер и так далее. Нужен был бы вам тогда специалист по теории поисков?"
"Нет, я бы нашел Кэти и без вашей помощи".
"А теперь переверните задачу. Я знаю о теории поисков решительно все. Нужно ли мне знать что-нибудь о Кэти?"
* * *
В восьмидесятых годах никто уже не мог сказать, что ТРИЗ - никому ненужное детище одержимого бакинского изобретателя. В СССР работали сотни общественных школ, университетов, групп, в которых подготовленные Альтшуллером преподаватели обучали ТРИЗу новое поколение изобретателей. На многих заводах и в НИИ проводили семинары по ТРИЗ, куда приглашали читать лекции как Альтшуллера, так и его помощников, знавших теорию изобретательства не хуже автора. Семен Литвин, Владимир Петров, Эсфирь и Борис Злотины, Игорь Верткин, Владимир Фей, Александр Селюцкий - вот далеко не полный список учеников и последователей Генриха Сауловича....
Пришло время - и в союзных министерствах начали проводить тризовские семинары, собирая для этого руководителей предприятий со всех концов страны.
ТРИЗ стал наукой, и чтобы овладеть ее основами, нужно было прослушать курс продолжительностью в 220 часов, решить десятки изобретательских задач и написать дипломную работу, сутью которой должно было стать новое изобретение.
В разработке теории у Альтшуллера появились десятки помощников. Развивался "алгоритм изобретений", совершенствовались таблицы стандартных приемов, в орбиту ТРИЗ вовлекались и другие технические дисциплины - патентоведение, функционально-стоимостной анализ, системный анализ...
Честно говоря, меня всегда удивляло, как Генрих Саулович справлялся со всей этой работой и еще находил время отвечать на лавину писем... По идее, со всем этим в состоянии был справиться штат солидного НИИ, а Генрих делал все это один - и успевал!
В середине восьмидесятых он понял, что ТРИЗ может развиваться дальше и без его непосредственного участия. Задача решена, нужно переходить к сверхзадаче. Нужно подниматься на новый уровень.
* * *
Генрих Альтшуллер и Игорь Верткин создали еще одну новую науку ЖСТЛ - жизненную стратегию творческой личности. И снова Генрих Саулович начал с нуля - с систематизации материала. На этот раз материалом для работы стали биографии творческих личностей. Предстояло понять, по какой жизненной стратегии действовали эти люди, выявить принципы удачной жизненной стратегии и обучить этим принципам каждого творческого человека. Чтобы творцы избегали ошибок, чтобы внешние обстоятельства не могли сломить человека, чтобы человек-творец вышел победителем из схватки с людьми, для которых создание нового - явление непонятное, глупое и ненужное...
Если вы, читатель, считаете себя творческим человеком, прочитайте книгу Г.Альтшуллера и И.Верткина "Как стать гением". Гением вы, может, и не станете, но уверен: перестанете делать на своем творческом пути ошибки, которых вы сейчас не можете избежать, ведь вы и в жизни действуете старым «методом тыка», в то время как уже существует алгоритмический метод ЖСТЛ. И неважно, кто вы по профессии - художник или ученый, изобретатель или журналист. Вы считаете себя творческой личностью? Тогда вам просто необходимо прочитать книгу о методе ЖСТЛ. Уверяю вас: жить вам станет значительно интереснее.
* * *
В 1991 году Генрих Саулович Альтшуллер и его жена и верная помощница Валентина Николаевна Журавлева переехали из Баку в Петрозаводск. Это был естественно, этого требовала ЖСТЛ. Баку перестал быть прежним интернациональным городом, и романтика моря исчезла, и люди стали уезжать - кто на север, кто на запад, кто и вовсе за океан.
Сейчас многочисленная компания тризовцев расселилась по всему миру. В Израиле успешно применяют ТРИЗ в своей работе Владимир Петров, Эсфирь Злотина, Юрий Ступникер, Александр Чернобельский и еще десятка три профессионалов. В США действуют несколько тризовских фирм, довольно успешно внедряя идеи ТРИЗ на американском рынке. В СНГ создана и действует Международная ассоциация ТРИЗ, издается "Журнал ТРИЗ", а в Интернете можно найти немало сайтов, посвященных ТРИЗ.
Создатель ТРИЗ свою задачу выполнил. И все же он ушел слишком рано. Учитель никогда не уходит вовремя. Живым кажется, что без него все рухнет. Что пустота, оставшаяся после его смерти, так и будет зиять черным провалом - сегодня, завтра и всегда...
24 сентября 1998 года ушел из жизни человек, о котором трудно говорить « в единственном числе». Он создал новую науку. Он был автором концепции жизненной стратегии творческой личности. Он писал научно-фантастические рассказы. И был гениальным учителем. Учениками этого человека считают себя десятки тысяч россиян, израильтян, американцев, в том числе и те, кто никогда не встречался с автором ТРИЗ - теории решения изобретательских задач.
Умер изобретатель и ученый Генрих Саулович Альтшуллер.
Умер писатель-фантаст Генрих Альтов.
Ему шел семьдесят второй год.
* * *
вполне приличное такое начало поминания, да? зато дальше... нет. не неприличное. дальше - про жизнь... Он был бакинцем. Трудно объяснить это человеку, никогда не жившему в Баку доперестроечных времен. И мне кажется, что, живи Генрих Саулович в Москве или Киеве, Ленинграде или Наро-Фоминске, ТРИЗ был бы создан на много лет позже или не создан вообще.
Баку - это романтика моря. Баку - это город ветров, и когда завывает ноябрьский норд, невозможно не думать о полетах в иные миры.
Баку - это нефть, и когда смотришь на сотни кивающих, будто игрушечные журавли, качалок, невозможно не думать о романтике технического прогресса.
Баку - это интернациональный город. Здесь была подлинная атмосфера того самого интернационализма, который был провозглашен в давние времена партией и правительством во всей стране, а на деле воплощен разве что в Баку.
* * *
У него был друг. Они вместе учились и собирались стать изобретателями. Друга звали Рафаил Шапиро. Многим это имя знакомо. Несколько лет назад он своим тихим размеренным голосом комментировал на радио РЭКА тонкости советско-российской экономической политики. Шапиро репатриировался в Израиль в 1978 году и много лет работал в международном журнале "Страна и мир", но это было потом. А в 49-м у двух друзей, закончивших Азербайджанский индустриальный институт, было одно желание: сказать свое слово в изобретательстве.
Они изобрели новый тип катера и новую модель скафандра, но больше всего их интересовала химия и возможность создать жутко мощное взрывчатое вещество. Годы были, кто помнит, суровые - холодная война, и Советской Армии наверняка нужна была для борьбы с мировым империализмом мощная взрывчатка. Но не дай Бог, если секрет этой взрывчатки узнают враги: ведь тогда они смогут взорвать даже парад на Красной площади!
Не смейтесь, но именно так молодые и энергичные изобретатели Генрих Альтшуллер и Рафаил Шапиро написали в пространном послании на имя самого Сталина, ибо кому же еще заботиться о том, чтобы наша армия была всех сильней? А взрывчатку они действительно изобрели, причем ингредиенты ее можно было купить в любой аптеке. Так, во всяком случае, было написано в письме Сталину и так утверждал много лет спустя Генрих Саулович, рассказывая мне историю своего «путешествия» по архипелагу ГУЛАГ. Конечно, я поинтересовался секретом взрывчатки и, конечно, Генрих Саулович мне этот секрет не открыл. Может, боялся, что я по молодости лет взорву правительственную трибуну на бакинской площади Ленина, а может, и не было на самом деле никакого секрета?
Секрета, может, и не было, а выводы последовали незамедлительно. Генрих и Рафаил были арестованы в один день и час, а пять лет спустя, в 1954 году, практически в один день вышли на свободу.
Жаль, что Генрих Саулович не оставил письменного рассказа об этом периоде своей билграфии. Но, к счастью, я часто слышал его устные рассказы по вечерам, когда мы уставали обсуждать проблемы фантастики и изобретательства. Рассказчик он был непревзойденный. Вот что навсегда запомнилось.
...Тем летом в Баку стояла страшная жара, и "воронок", в котором Генриха возили на допросы , раскалялся, как та печь, в которой сожгли Лазо. А потом - бегом - на третий этаж, и - ни секунды, чтобы прийти в себя: допрос.
"Почему вы хотели взорвать парад на Красной площади?
Кто еще, кроме Шапиро, входит в вашу организацию?
Кто ваш вдохновитель?"
Тайна ужасной взрывчатки интересовала, видимо, высокое начальство, и Генриха отправили в Москву, в Бутырки, где он сидел в одной камере с неким студентом, посаженным за попытку развалить советское сельское хозяйство. Студент был математиком и о сельском хозяйстве знал только, что буханки хлеба на деревьях не растут.
- На допрос уводили в десять ноль пять, через пять минут после отбоя, - рассказывал Генрих. - И допрашивали всю ночь, а в камеру возвращали без пяти шесть. В шесть - подъем, и до отбоя на нарах лежать нельзя. Через неделю я уже не соображал, на каком нахожусь свете, и тогда мы с соседом придумали что делать. Горящей папиросой рисовали на кусочках бумаги, оторванных от папиросной коробки, черные зрачки и прилепляли эти бумажки на закрытые веки. Один из нас с этими нашлепками на глазах садился на нары и спал, а второй ходил по камере и делал вид, что рассказывает соседу интересную историю. Таким образом нам действительно удавалось поспать днем, что давало силы для ночных допросов...
В тюрьме не пытали и не били, но разве мало других способов сломать человека? За окном камеры неожиданно начинал работать мощный компрессор. Грохот стоял такой, будто взрывается вулкан Кракатау. Самого себя не слышишь. И так с утра до вечера. Но если ты не слышишь себя, то и вертухаи не слышат, о чем говорят в камере. И Генрих с соседом под грохот компрессора пели антисоветские песни.
Закончилось это печально. Компрессор вдруг вышел из строя и заткнулся посреди дня, а друзья, у которых грохот продолжал стоять в ушах, пели себе, будто ничего не случилось. Во всю глотку. Результат: карцер и новые допросы...
Генрих рассказывал о тех днях с присущим только ему неброским юмором, и мне представлялось, что сидеть с тюрьме было не так уж плохо, а где-то даже интересно. Голос у Генриха срывался только тогда, когда он вспоминал, как стоял перед "тройкой" и ждал оглашения приговора. Думал: ну, пять лет дадут, может, десять. "Двадцать пять лет", - сказал
председатель "тройки", и на какое-то мгновение Генрих потерял сознание...
* * *
Отправили его в Воркутлаг добывать уголь. То ли случайно, то ли потому, что в бараках "политических" не хватало места, Генрих попал к ворам в законе. Эта публика чужих не терпела и в первую же ночь "брала на перо". Не избежал бы печальной участи и Генрих, если бы не давняя любовь к книгам Грина. Его собирались "мочить", а он пересказывал сюжеты "Алых парусов" и "Бегущей по волнам". Может, это странно, а может, естественно: воры в законе не лишены были романтики...
После той первой ночи, так и не тронув новичка, урки взяли Генриха под свое покровительство. Он пересказывал им Грина, а когда иссяк запас того, что помнил, Генрих начал придумывать истории сам.
Воры в законе на работу не ходили из принципа, и Генрих не ходил тоже, а лагерное начальство вынуждено было смотреть на это безобразие сквозь пальцы.
Впрочем, без работы сидеть Генриху было скучно. То ли через месяц блатной жизни, то ли позже - сейчас я уж не помню, - он сам попросился на работу, но не в шахту, а на такую, чтобы шевелить начавшими уже плесневеть мозгами. Его посадили в кабинет в Управлении шахтами и поручили руководить производственным процессом. То, что Генрих почти ничего об этом процессе не знал, никого не интересовало.
- Однажды, - рассказывал Альтшуллер, - сидел я вечером в кабинете и ломал голову над тем, как организовать завтрашнюю смену. Была зима, мороз, и в комнате гудела печка-буржуйка, которую заправлял дровами какой-то старичок-зек, глядевший на меня со страхом. Я предложил ему присесть и отдохнуть. Он боязливо присел (все-таки я для него был начальником), и мы разговорились. Я пожаловался на судьбу, на то, что руковожу процессом, в котором не разбираюсь. А старичок признался, что на воле был "всего лишь" заместителем министра угольной промышленности и знал весь этот процесс, как свои пять пальцев. "Но это же бред! - воскликнул я. - Как так можно? Давайте Вы займетесь своим делом, а я буду подносить дрова". "Нет, - покачал головой бывший замминистра, - если об этом узнают, нас обоих ждет карцер".
И ведь это была истинная правда...
* * *
В 1953-м умер Сталин. В 1954 году Генрих вернулся в Баку. Тогда же вернулся и Рафаил Шапиро, и друзья продолжили свою работу с того самого места, на котором остановились пять лет назад. Ужасная взрывчатка их, впрочем, больше не интересовала, как и вообще конкретное изобретательство. Они занялись психологией изобретательского творчества, оба были уже тогда уверены, что "изобретательское творчество связано с изменением техники, развивающейся по определенным законам. Создание новых средств труда должно, независимо от субъективного к этому отношения, подчиняться объективным закономерностям".
Приведенная цитата взята из статьи Г.С.Альтшуллера и Р.Б.Шапиро "О психологии изобретательского творчества", опубликованной в шестом номере журнала "Вопросы психологии" за 1956 год. Именно эта статья и эта дата открывают историю создания ТРИЗ - теории решения изобретательских задач.
* * *
Техника развивается по объективным законам, которые совершенно не зависят от воли изобретателя. Если эти законы выявить, то удастся установить и законы иного, более глубокого уровня: принципы, по которым одно изобретение сменяется другим. Эти принципы тоже объективны - изобретатель не может сказать себе: "А давай-ка я изобрету нечто такое, что совершенно изменит транспорт". Чтобы сделать изобретение, нужно прежде всего выяснить, нуждается ли именно сейчас в обновлении та область техники, которой вы решили заняться. Ведь часто изобретатели теряют уйму времени - годы! - пытаясь сказать новое слово в области, где таковое слово совершенно не нужно. Бывает и наоборот: изобретение назрело, но изобретатели, занятые другими идеями, не обращают на это внимания.
И вторая проблема. Ну хорошо, определили вы каким-то образом, что, скажем, в металлургии именно сейчас назрела ситуация, когда необходимо изобрести что-то новое. Как это сделать? Неужели поступать, как все изобретатели прошлого: пробовать одно, другое, третье, ошибаться и возвращаться к началу, искать и снова ошибаться... А потом, совершенно неожиданно, на прогулке с любимой или во сне, вдруг появляется решение, и ты восклицаешь "Эврика!", и бежишь к столу, чтобы записать, запомнить, потому что иначе, ну обязательно забудешь, ибо вдохновение появляется и испаряется, когда ему заблагорассудится, а не тогда, когда нужно изобретателю.
"Долой вдохновение!" - вот девиз, выдвинутый Генрихом Альтшуллером. Нет, он вовсе не был против таинственной игры ума. Но он хотел раскрыть эту тайну. «Не ждать милостей» от природы человеческого разума, «а взять их у нее».
Как «работает» вдохновение? Нельзя ли выявить объективные законы этой работы? А выявив, разумно пользоваться этими законами и не надеяться на "авось"?
Альтшуллер и Шапиро создавали в конце пятидесятых основы новой науки.
Что нужно сделать, когда неясно даже направление поиска? Каждая уважающая себя наука начинается с систематизации предмета исследований. С выявления объективных закономерностей. Современная зоология началась с линнеевской классификации животного мира. В основе современной химии лежит менделеевская классификация элементов. География не была наукой, пока не были составлены достаточно полные карты земного шара. А для того, чтобы создать теорию изобретательства, нужно было разобраться в уже сделанных изобретениях. В описаниях уже опубликованных патентов. Найти в них общее. Разделить изобретения на классы по уровню сложности. Установить принципы, по которым после изобретения Х появляется изобретение Y, а не какое-то другое.
Сотни тысяч описаний авторских свидетельств пришлось обработать Альтшуллеру, прежде чем был создан и опубликован первый в истории техники "алгоритм изобретения" - набор правил, которыми должен руководствоваться изобретатель в своей работе. Первый алгоритм состоял из четырех "шагов". Он был прост, но эффективен. С помощью алгоритма образца 1959 года уже делались изобретения!
Вот пример, который в те годы запал мне в память. Техническая задача: как сделать, чтобы ледокол двигался в арктических льдах в несколько раз быстрее? Первый шаг алгоритма: сформулировать ИКР - идеальный конечный результат. Чего вы, собственно, добиваетесь в идеале? Чтобы корабль шел во льдах так, будто никаких льдов вовсе не существует. Шаг второй: что этому мешает? Да льды, естественно! Стоп. Льды - объективная реальность, от льдов никуда не денешься. В системе "лед-корабль" менять нужно именно ледокол, а не арктические торосы. Итак, двигаться с большой скоростью ледоколу мешает... что? Корпус, естественно. Необходимо давить и колоть лед, чтобы протащить сквозь образовавшуюся полынью толстенное тело корабля.
Шаг третий: в чем причина помехи? Иными словами: почему у корабля такой широкий корпус? Это понятно: нужно ведь место для размещения груза, машин, кубриков. Никуда от этого не деться, все это нужно тащить с собой.
Так что же, задача не решается, ведь корпус - основная принадлежность ледокола, как и любого корабля? Нужно сделать четвертый шаг. Ответить на вопрос: "Как устранить помеху"? Вот здесь-то и сыграло свою роль изучение сотен тысяч изобретений. Альтшуллер уже в те годы выявил около трех десятков стандартных приемов, которые используются на четвертом шаге алгоритма. "Как устранить помеху?" Примените нужный прием, вот вам список!
У задачи о ледоколе есть красивое решение. Используется прием разделения объекта на части. Нужно разделить корпус ледокола надвое - верхнюю часть, которая будет двигаться НАД льдами, и нижнюю, которая будет двигаться ПОД льдами. И соединить эти две части корабля узкими, как ножи, боковинами. Только они, эти боковины, будут соприкасаться со льдом и не колоть его, как это делают ледоколы, а резать, как это делает острый нож, вонзаясь в масло. Корабль идет во льдах, не оставляя за собой привычной полыньи - только два узких ножевых следа. Многократно уменьшается сопротивление льда движению. Многократно увеличивается скорость при той же мощности двигателей...
Ледокол-нож еще не создан, но идея живет, красивая идея.
* * *
У Генриха Сауловича Альтшуллера было много идей, и все - красивые, необычные, опережавшие время. Совершенствуя алгоритм изобретения, Альтшуллер просто вынужден был придумывать новые технические идеи, большая часть из которых (как идея ледокола-ножа) не нужна была промышленности. У технических систем свои законы развития, у промышленности, внедряющей новые изобретения, законы свои. Техническая мысль стремится взлететь над обыденностью, а промышленность консервативна, изменения в технологии принимает лишь в крайнем случае, когда уже невозможно обойтись без внедрения нового.
Стал уже классическим образ одержимого изобретателя, который носится по десяткам учреждений и добивается, чтобы его гениальное изобретение обязательно внедрили. Этот изобретатель - жутко вредное существо, испортившее характер в бессмысленных скандалах с чиновниками от техники.
Изобретатель, по Альтшуллеру, ведет себя совсем иначе. Он находит техническое противоречие. Он делает изобретение, не затрачивая на это годы жизни и миллиарды нервных клеток, которые не восстанавливаются. А потом... Потом он приступает к решению другой задачи. Пусть внедрением занимаются другие - те, кто знает законы развития производства... .
Изобретатель, по Альтшуллеру, живет по перефразированному принципу Олеши: "Ни дня без изобретений!" Однако что ему делать с множеством посещающих его идей?
Генрих Альтшуллер нашел ответ и на этот вопрос: писать фантастику.
* * *
Так в 1957 году родился писатель-фантаст Генрих Альтов.
Те, чья юность пришлась на шестидесятые годы, обязательно скажут: фантастика Альтова была самой интеллектуальной, самой насыщенной новыми идеями и самой трудной для чтения. Это были тексты плотные, как недра белого карлика. Идеи писателя Альтова, подсказанные создателем ТРИЗ Альтшуллером, опережали время на десятки или даже сотни лет, но были убедительны, красивы и точны. Такой фантастики в СССР еще не писали.
К сожалению приходится констатировать, что такой фантастики в СССР не писали и потом. Ни в СССР, ни в СНГ, ни в других странах. Идеи - товар штучный. Только автор, владеющий методами ТРИЗ, способен работать в том режиме, в котором работал писатель-фантаст Генрих Альтов. И только Генрих Альтов, единственный среди фантастов того времени, владел методами ТРИЗ.
В рассказе "Ослик и аксиома" он писал о том, что возможно выводить в космос аппараты, используя давление луча установленного на Земле мощного лазера. Несколько лет спустя эта идея была независимо выдвинута учеными, специалистами по космической технике.
В том же рассказе Альтов писал, что лазерный луч можно использовать не только как двигатель звездолета, но и как передатчик информации космонавтам.
В рассказе "Порт Каменных Бурь" Альтов предположил, что человечество в далеком будущем научится управлять разбеганием галактик. И что квазары на самом деле - выхлопы двигателей удаляющихся от нас инопланетных звездолетов. И что шаровые звездные скопления на самом деле- искусственные образования: цивилизации, желающие постоянного общения, собрали вместе свои системы, чтобы уменьшить расстояния между собой.
В рассказе "Создан для бури" изобретатель Осоргин создает корабль без двигателя, способный перемещаться по морю со скоростью 600 км/час. В момент старта этого странного корабля создается искусственная волна цунами, на ее гребне и несется платформа, носящая название "Гром и молния".
Мне очень хочется перечислить и другие идеи Альтова - они так красивы, что для профессионала сродни лучшим картинам Лувра или Эрмитажа. Но я понимаю, что площадь статьи ограничена, и скажу только, что фантастические идеи Альтов создавал тоже по собственным правилам, созданным на основе анализа фантастических идей.
Параллельно ТРИЗу создавалась и другая наука - фантастиковедение. Наука о том, как создаются новые фантастические идеи. Наука о том, как развивать творческую фантазию.
Что нужно сделать, когда новая наука делает первые шаги? Прежде всего - систематизировать объект исследования. И Альтов создал "Регистр научно-фантастических идей и ситуаций", собрав и классифицировав около 10 тысяч идей, встретившихся ему на страницах фантастических произведений. Об этом "Регистре" в свое время среди писателей-фантастов и любителей фантастики ходили легенды, но мало кому удалось увидеть этот труд воочию, ибо существовал он всего в четырех машинописных копиях, сделанных на тонкой папиросной бумаге. На папиросной - потому что было в "Регистре" около полутора тысяч страниц, и нужно было все это хозяйство уместить в одной папке. Один из экземпляров "Регистра" хранился у меня, и я вписывал в него идеи из новых произведений - в том числе из рассказов Альтова, а потом уж и из своих собственных, и очень огорчался, когда моя идея попадала в уже существовавшую подгруппу. Хотелось придумать новое, нечто такое, ради чего в "Регистре" пришлось бы создать если не новый класс идей, то хотя бы новую группу. Знаете, как это стимулирует! Пришлось придумать и собственную методику развития фантазии, и собственную схему создания фантастических идей. "Хорошо, - сказал Генрих, - ты модифицировал приемы ТРИЗ, но в фантастике они играют совершенно по-новому. Теперь нужно придумать еще и систему оценки этих идей. Откуда ты знаешь, что они хороши? Только потому, что красивы? Должны быть и другие критерии".
Так появилась шкала "Фантазия" - мы работали над ней вместе с Генрихом Сауловичем и потом, когда шкалу оценки идей опробовали на своем творчестве известные в Союзе фантасты, мы нажили себе немало врагов. Кому ж приятно, если его идея, которую он вынашивал много дней, получает по шкале всего один балл из двадцати?
* * *
Впрочем, врагов у Альтова-Альтшуллера было достаточно и без шкалы "Фантазия". Генрих Саулович плодил врагов своим творчеством и бескомпромиссностью.
В конце пятидесятых он придумал ежегодную премию "Гриадный крокодил". Лауреатов этой премии определял клуб любителей фантастики при Московском городском Дворце пионеров. "Гриадный крокодил" вручался за... худшее произведение года. ("Гриаду" А.Колпакова вряд ли кто сейчас помнит, но можете поверить, этот жуткий роман стоил того, чтобы его именем назвать первую антипремию в истории фантастики!)
Врагов среди изобретателей и особенно среди чиновников от изобретательства у Генриха Сауловича было более чем достаточно. Руководители ВОИР (Всесоюзного общества изобретателей и рационализаторов) относились к Альтшуллеру как к слону, который может разрушить их теплый дом, сидя в котором они руководят армией советских изобретателей, по-прежнему работавших "методом тыка". А Генрих Саулович, кроме того что продолжал работать над теорией изобретательства, еще и обучал ТРИЗу всех, кто изъявлял желание учиться. "Любая домохозяйка способна стать изобретателем, - говорил Альтшуллер, - потому что в ТРИЗе главное знать метод. Не нужно быть специалистом в металлургии, чтобы сделать изобретение в этой области техники".
На занятиях Генрих Саулович любил пересказывать отрывок из повести замечательного американского фантаста Роберта Шекли "Обмен разумов". Герой повести теряет на одной из планет свою любимую девушку Кэти и зовет на помощь сыщика Вальдеца, специалиста по теории поисков.
"Хорошо, - говорит Вальдец, - я найду вашу Кэти".
"Но позвольте, - удивляется герой повести, - как вы ее найдете, вы же о ней ничего не знаете?"
"А зачем мне это знать? - философски замечает Вальдец. - Допустим, вы знаете о вашей Кэти все: привычки, место жительства, характер и так далее. Нужен был бы вам тогда специалист по теории поисков?"
"Нет, я бы нашел Кэти и без вашей помощи".
"А теперь переверните задачу. Я знаю о теории поисков решительно все. Нужно ли мне знать что-нибудь о Кэти?"
* * *
В восьмидесятых годах никто уже не мог сказать, что ТРИЗ - никому ненужное детище одержимого бакинского изобретателя. В СССР работали сотни общественных школ, университетов, групп, в которых подготовленные Альтшуллером преподаватели обучали ТРИЗу новое поколение изобретателей. На многих заводах и в НИИ проводили семинары по ТРИЗ, куда приглашали читать лекции как Альтшуллера, так и его помощников, знавших теорию изобретательства не хуже автора. Семен Литвин, Владимир Петров, Эсфирь и Борис Злотины, Игорь Верткин, Владимир Фей, Александр Селюцкий - вот далеко не полный список учеников и последователей Генриха Сауловича....
Пришло время - и в союзных министерствах начали проводить тризовские семинары, собирая для этого руководителей предприятий со всех концов страны.
ТРИЗ стал наукой, и чтобы овладеть ее основами, нужно было прослушать курс продолжительностью в 220 часов, решить десятки изобретательских задач и написать дипломную работу, сутью которой должно было стать новое изобретение.
В разработке теории у Альтшуллера появились десятки помощников. Развивался "алгоритм изобретений", совершенствовались таблицы стандартных приемов, в орбиту ТРИЗ вовлекались и другие технические дисциплины - патентоведение, функционально-стоимостной анализ, системный анализ...
Честно говоря, меня всегда удивляло, как Генрих Саулович справлялся со всей этой работой и еще находил время отвечать на лавину писем... По идее, со всем этим в состоянии был справиться штат солидного НИИ, а Генрих делал все это один - и успевал!
В середине восьмидесятых он понял, что ТРИЗ может развиваться дальше и без его непосредственного участия. Задача решена, нужно переходить к сверхзадаче. Нужно подниматься на новый уровень.
* * *
Генрих Альтшуллер и Игорь Верткин создали еще одну новую науку ЖСТЛ - жизненную стратегию творческой личности. И снова Генрих Саулович начал с нуля - с систематизации материала. На этот раз материалом для работы стали биографии творческих личностей. Предстояло понять, по какой жизненной стратегии действовали эти люди, выявить принципы удачной жизненной стратегии и обучить этим принципам каждого творческого человека. Чтобы творцы избегали ошибок, чтобы внешние обстоятельства не могли сломить человека, чтобы человек-творец вышел победителем из схватки с людьми, для которых создание нового - явление непонятное, глупое и ненужное...
Если вы, читатель, считаете себя творческим человеком, прочитайте книгу Г.Альтшуллера и И.Верткина "Как стать гением". Гением вы, может, и не станете, но уверен: перестанете делать на своем творческом пути ошибки, которых вы сейчас не можете избежать, ведь вы и в жизни действуете старым «методом тыка», в то время как уже существует алгоритмический метод ЖСТЛ. И неважно, кто вы по профессии - художник или ученый, изобретатель или журналист. Вы считаете себя творческой личностью? Тогда вам просто необходимо прочитать книгу о методе ЖСТЛ. Уверяю вас: жить вам станет значительно интереснее.
* * *
В 1991 году Генрих Саулович Альтшуллер и его жена и верная помощница Валентина Николаевна Журавлева переехали из Баку в Петрозаводск. Это был естественно, этого требовала ЖСТЛ. Баку перестал быть прежним интернациональным городом, и романтика моря исчезла, и люди стали уезжать - кто на север, кто на запад, кто и вовсе за океан.
Сейчас многочисленная компания тризовцев расселилась по всему миру. В Израиле успешно применяют ТРИЗ в своей работе Владимир Петров, Эсфирь Злотина, Юрий Ступникер, Александр Чернобельский и еще десятка три профессионалов. В США действуют несколько тризовских фирм, довольно успешно внедряя идеи ТРИЗ на американском рынке. В СНГ создана и действует Международная ассоциация ТРИЗ, издается "Журнал ТРИЗ", а в Интернете можно найти немало сайтов, посвященных ТРИЗ.
Создатель ТРИЗ свою задачу выполнил. И все же он ушел слишком рано. Учитель никогда не уходит вовремя. Живым кажется, что без него все рухнет. Что пустота, оставшаяся после его смерти, так и будет зиять черным провалом - сегодня, завтра и всегда...
@темы: внезапно, приключения духа, да?
-
-
22.12.2008 в 21:28Спасибо.
У меня на полке стоит сборник рассказов "Создан для бури" Г.Альтова, 1970 года издания.
Не скажу, что в последние годы перечитывала.
Но с детства осталось ощущение от него достаточно светлое, чтобы перевезти его в полученную 17 лет назад квартиру вместе с другими.
Но таких подробностей о жизни Альтова - Альтшуллера, я, конечно, не знала.
А рассказ "Ослик и аксиома" - один из тех, который запомнился.