и нет ни печали, ни зла
25.07.2014 в 16:27
Пишет fandom Miry Strugatskih 2014:fandom Miry Strugatskih 2014. Драбблы, level 2. 1 часть + список
1. "Три сосны под окном"
2. "Черное молоко утра"
3. "Исход"
4. "Тяжкий крест всемогущества"
5. "Проповедь нуси"
6. "Мёд и плесень"
7. "Наполовину"
8. "Финал"
9. "Ещё из Цурэна"
10. "Подобно псу борзому"
11. "Стихи отца Гаука"
12. "Как лебедь с подбитым крылом"
13. "Отцовство"
14. "Почему взрываются галактики"
15. "Вцепившись"
16. "Романтика для юного дарования в задачах и примерах"
17. "И речка"
18. "Слушатели"
Название: "Три сосны под окном"
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (~670 слов)
Часть канона: "Полдень, XXII век"
Пейринг/Персонажи: Сергей Кондратьев, упоминаются: Евгений Славин, Акико Кондратьева, Шейла Кадар
Категория: джен
Жанр: проза
Рейтинг: G
Предупреждение: постканон
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Три сосны под окном "
Резкий холодный ветер, завывая, бился в окно. Стекла жалобно позвякивали.
Пожилой хозяин дома проснулся. Резко, как от толчка. Встал с кресла и, тяжело опираясь на трость, подошел к окну. Точнее, к прозрачной стене. Когда они строили этот дом, жена настояла именно на окне во всю стену в этой комнате.
— Здесь так красиво, — сказала она, прижимаясь щекой к плечу мужа. — Представляешь: мы будем подходить к окну и видеть все вокруг! Как хорошо, что мы решили строить дом на холме, правда?
— Красиво, — засмеялся тогда он. — Но здесь же все совсем не так, как на твоей родине?
— Зато здесь — твоя родина, — тихо ответила она, поднимая черные миндалевидные глаза.
Он промолчал. Тогда, десять лет назад, ему было все равно, где жить, если рядом нет океана, к которому он успел привыкнуть. Но врачи настаивали на полной смене обстановки. Он не совсем понимал смысл этого требования, но вытащившему его в свое время с того света Протосу доверял полностью. Уже потом жена призналась, что доктор настоял по ее просьбе.
— Понимаешь, милый, мне было бы трудно видеть, как ты тоскуешь, когда я ухожу в море.
Это было отчасти правдой. За последние десятилетия океан стал его жизнью. "Если бы кто-то мне в детстве или в юности сказал, что я буду полжизни пасти китов и гонять кальмаров, я бы покрутил пальцем у виска. Как же! Я же — будущий штурман ракетных кораблей! Какие еще киты?!"
Он вернулся в кресло, сел и снова стал смотреть в окно. Ходить последнее время было очень тяжело, ноги отказывали, он быстро уставал. Но ложиться? Нет! Только не лежать! Так ждать еще труднее. Значит, будем ходить и сидеть. Смотреть в окно, вспоминать и думать.
Он помнил все. Или почти все. За исключением тех недель пути домой от Планеты Синих Песков, когда то и дело терял сознание. И как завистливо смотрели вслед им, избранным счастливчикам, Панин и Гургенидзе. И вселенскую тоску в глазах Кати Смирновой. И не прекращавшуюся круглые сутки тяжелейшую работу в пути. И безмерную радость от каждого шага вперед.
— Парни! Клянусь всеми чёрными дырами этой Вселенной, мы проткнули это чёртово облако! — этот крик Петера Кёнига тоже помнил. И как его разбитое о родной корабль тело уносило в страшную синюю пустыню. И как удерживал в дверях рубки отчаянно кричавшего Женю Славина, который должен был идти с Джорджем, но застрял у приборов, и вместо него пошёл Костя. И остальных помнил.
Помнил и отчаяние, настигшее уже на Земле. Перестарок. Обуза. Носитель массы ненужных знаний и затяжной депрессии. Слон. Реликт. Интересно, вон те три маленькие сосенки на склоне, посаженные сыном, тоже когда-нибудь назовут реликтовыми?
И памятник Боре Панину во дворе Школы космогации. На памятнике значилось: «Борис Васильевич Панин», годы жизни (такой страшно короткой — всего 30 лет), место рождения и место гибели. Город Тотьма и Уран – IV. Он же — проклятый Оберон, который до сих пор недобрым словом поминают космолётчики. «Эх, Боря! — подумал тогда Сергей Иванович. – А ведь когда-то ты сомневался, нужны ли человечеству звёзды».
И Женьку Славина. Весёлого рыжего везунчика. Как он завидовал тогда Женьке. Не покалечился в полёте. Сумел первым снова ступить на Землю. Быстро освоился. И Шейла оказалась настоящим другом.
При мысли о Шейле Сергей Иванович вспомнил о жене. "Самураечка, — с нежностью думал он. — Ради тебя бросила свой океан, своих китов. Что бы ты, дурень замшелый, делал бы без нее, без детей? Кому ты был бы нужен? Человек нужен прежде всего тем, кто его любит. Что же мне делать, Аки-тян? Как же оставлять вас?"
Взгляд упал на стоявшую на журнальном столике старую фотографию, и мысли снова вернулись к другу. Сергей Иванович вспомнил, как сломался энергичный весельчак Женька, когда во время экскурсии по Марсу разбился планетоход с Шейлой, их невесткой и внуками.
— Лучше бы и я тогда с ними. Сразу, — сказал тогда поседевший за одну ночь Славин.— Это же Марс. Моя родина.
А через два года Жени не стало. Не пережил гибели еще и сына. Сгорел за неделю. Врачи развели руками: "Он не хочет жить. Против этого медицина бессильна".
"Да, бессильна. К сожалению, не только против этого. Против тяжелых травм и нервных потрясений тоже. И против старости. Скоро увидимся, Женька. Мне повезло. Дети пойдут дальше. Прости меня".
Название: Черное молоко утра
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (651 слово)
Часть канона: "Жук в муравейнике"
Пейринг/Персонажи: Рудольф Сикорски, Максим Каммерер
Категория: джен
Жанр: missing scene
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Привыкнуть к войне сложно, отвыкнуть от нее – тоже.
Предупреждения: ООС
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Черное молоко утра"
— Разрешите?
«Восемь утра, ну надо же, какая прыть, — подумал Рудольф Сикорски, разглядывая визитера, застывшего в дверях кабинета. — Суток хватило, чтобы со всеми разругаться».
— Мак, — вместо приветствия произнес он. – Я же говорил, ты сегодня не нужен. Чего ты явился? Не с кем поговорить после трехлетней командировки?
— Не с кем, — тут же ответил Максим. Определенно, домашняя атмосфера не подействовала на него благотворно. Напряжение в его голосе ощущалось почти физически. Он выглядел так, словно всю ночь не спал.
— Тогда заходи, садись, — Странник сделал приглашающий жест, отложив стило.
— Спасибо, — сказал Мак, и, сев в кресло для посетителей, замолчал.
— Дай угадаю, — сказал Рудольф минуту спустя. — Жаль себя и собственную непрожитую жизнь?
— Что-то вроде того… Мама устроила вечеринку в мою честь, — слово «честь» явно казалось Маку чем-то нелепым. — Позвала гостей. Целую кучу родственников…
— Понимаю, — кивнул Рудольф и мысленно поморщился. Дело было плохо.
— Вы понимаете, — кивнул Максим. — Она — нет. И отец… вообще никто. У меня было такое ощущение, что я либо схожу с ума, либо говорю с толпой незнакомцев. Я перестал понимать, о чем и как говорят люди. Меня что-то спрашивают, я с трудом вспоминаю, что нужно ответить. Вижу двойное дно там, где и первого нет… В голове страшная каша… Сегодня проснулся посреди ночи и полез под кровать — проверить, на месте ли автомат. Не знаю, что делать.
— Что ты сказал родителям? — спросил Сикорски на всякий случай. В общем, все было ясно. Чего-то в этом роде он и ожидал.
— Да ничего. Будто мне правда теперь с теми, кто не бывал на Саракше, и говорить не о чем. А ведь так, помнится, любил их… Знаю, мне должно быть стыдно… — беспокойные руки сжались в кулаки. — Прежнему мне было бы стыдно.
— А теперь? — спросил Рудольф.
На Саракше ему некогда было жалеть своих сотрудников. Но здесь, на Земле, мальчишку было безумно жаль.
— Я словно совершил какое-то чудовищное преступление. Но о нем никто не знает, и все общаются со мной так же, как раньше. — Максим, наконец, поднял голову и посмотрел на Странника прямо. — Они продолжают любить… человека, которым я был, но не меня нынешнего. Когда кто-то заговаривает со мной, я знаю, что он обращается не ко мне. Только я сам теперь знаю себе цену, знаю, что я за человек и на что я способен. И еще вы… Саракш отрезал от меня весь остальной мир — потому что как рассказать о нем? Ведь это безумие. Все равно здесь никто не поймет… И не надо.
— Не надо, — согласился Странник. — Я знаю, Мак, тебе кажется, что произошло что-то непоправимое, но это не так. Не ты первый, не ты последний. Ты, конечно, изменился. Но люди — существа гибкие. Твои родные привыкнут со временем. Главное, чтоб ты сам к себе привык и нашел чем, кроме пушки, занять руки.
— И что же мне следует делать? — просит указаний у старшего по званию. Сейчас для него это просто и понятно.
— Ты хочешь уйти? — спросил Рудольф.
— Нет, — ответил Мак. — Некуда мне уходить.
— Сделаем вот что. Я даю тебе полугодовой отпуск. По правде сказать, уже дал. Первые три месяца проходишь терапию и делаешь все, что говорит тебе доктор, без отговорок, каким бы глупым и бессмысленным тебе это не казалось. А оно покажется — знаю, о чем говорю. Следующие три месяца можешь идти на все четыре стороны, заниматься чем угодно — хоть морковь выращивать, хоть нуль-физикой заниматься, хоть марафонский забег задом наперед бежать. Если после этого не передумаешь, возвращайся, поговорим.
— Не передумаю.
«Он не передумает, — согласился Рудольф. — Вернется. Не через полгода, так через год. Жалко ребенка. Но идти ему и правда некуда».
— Скажешь мне это через полгода. Теперь некуда спешить... Все, Максим, свободен. И желаю удачи.
— Спасибо, Рудольф… — Максим встал с кресла и остановился в дверях.
— Простите, что я так на вас наскочил, Странник. Полагаю, мне нужно было удостовериться, что кто-то меня поймет. И поможет... Знаю, детский сад.
«Это Земля. Здесь не надо выть по-волчьи. И взаимовыручка здесь — нечто естественное, почти инстинкт. Нужно только напоминать себе об этом время от времени».
Человек — мыслящий тростник… гнется, но не ломается.
— Иди, — отмахнулся Рудольф. — Чтобы до сентября я тебя не видел, Мак.
Название: Исход
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (483 слова)
Часть канона: "Пикник на обочине"
Пейринг/Персонажи: Рэдрик Шухарт
Категория: джен
Жанр: пост-канон, драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Бойтесь своих желаний.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Исход "
Его голос, осипший от холода и усталости, раз за разом рвёт предрассветные сумерки, но ничего не происходит. Золотой Шар, сияние которого вблизи больше не кажется таким ослепительным и согревающим, находится на расстоянии вытянутой руки от Рэдрика — стоит только протянуть, и можно схватить. Но сколько бы он ни пытался, ничего не выходит. И вроде бы Шар остается неподвижным, а его рука полностью подчиняется внутренним командам. Просто здесь что-то не так: в Зоне всегда что-то не так, сколько бы они ни пытались приписать ей хоть одну из существующих систем.
Холодный, влажный от спустившегося тумана воздух приходит в движение, и старую картонку, почти полностью истлевшую от времени, бросает на то место, где он стоял ещё секунду назад. Её тут же всасывает в землю с такой нечеловеческой скоростью, что Рэдрик ощущает это даже спиной — проведя в Зоне столько ночей, любой сумел бы видеть затылком. Здесь иначе никак: либо ты учишься выживать, либо Зона выживает тебя. Так, как умеет.
— Мне нужно попасть домой, — говорит он, понимая: только что путь к отступлению был перекрыт. У него нет времени размышлять о том, почему Зона изменила своим правилам (к чертям собачьим правила — нет их тут!), позволив человеку увидеть чуть больше. — Я просто хочу домой.
Сначала ему кажется, что Золотой Шар не слышит и эту просьбу — пожалуй, самую искреннюю за всё то время, что он провел здесь, стараясь не смотреть на изжеванное мясорубкой тело. "И жизнь ему, и здоровье дочке, и сил жене, и чтобы не было никакой Зоны", — торопливо добавляет про себя Рэдрик, понимая: ничто из этого не будет услышано. Золотой Шар ослепительно сверкает — так, что его свет пробивается даже через плотно зажмуренные веки. Он отступает назад, совершая ошибку, недостойную даже новичка (ошибку ли?), и слишком поздно понимает...
— Конец? — вслух спрашивает Рэдрик и делает глубокий вдох. Значит нет, не конец — мертвецы не умеют дышать.
Их маленькая, заваленная хламом и остатками хабара квартирка встречает его блаженной темнотой. Из-за окон сквозь плотные, не до конца задернутые шторы только начинает пробиваться слабый свет. Рэдрик осторожно выдыхает, взглядом ощупывает свои руки и ноги и остается вполне доволен — живой, а большего от Зоны и ждать не приходится.
Он подходит к окну, желая проверить свои подозрения. Город спит, охваченный оцепенелым страхом — так уж двадцать лет, а что было до, Рэдрик почти не помнит. Где-то далеко он слышит тоненький плач, который невозможно ни с чем перепутать: так кричат все дети Зоны. В окне дома напротив он видит женщину с гигантскими синяками под глазами — точно такие каждый раз украшают лицо Гуты, когда он возвращается домой.
— Любовь моя, — почти шепотом говорит он, не желая тревожить Мартышку — она слишком редко спит, а Гута всё равно его услышит. Живой, а всё остальное не страшно. Вернулся, а вместе они справятся. — Со мной всё в порядке...
Ответом ему служит тишина: пугающая, пустая и совершенно неестественная. В окне дома напротив ещё раз мелькает лицо с жутко знакомыми синяками под глазами. На его пальце нет следа от кольца. Мартышка снова заходится тоненьким плачем где-то невыразимо далеко.
Название: Тяжкий крест всемогущества
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (185 слов)
Часть канона: "Отягощённые злом"
Пейринг/Персонажи: Демиург
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Да в силах ли я понять, что это такое: пребывать сразу во всех восьмидесяти с гаком измерениях нашего пространства, во всех четырнадцати параллельных мирах, во всех девяти извергателях судеб!.. (…) Да в силах ли понять я, каково это: быть ограниченно всемогущим? Когда умеешь всё, но никак, никак, никак не можешь создать аверс без реверса и правое без левого… Когда всё, что ты умеешь, и можешь, и создаёшь доброго, – отягощено злом?.. "
Предупреждения: по заявке с Инсайда "Напишите по книге "Отягощенные Злом": Демиург в современном мире. Спасибо."
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Тяжкий крест всемогущества "
Я — простой Демиург. Любопытство терзает меня,
Я несу этот крест по мирам и просторам Вселенных.
Человеческий ум, знамо дело, не в силах понять,
Что в мирской суете только счастье Познанья – нетленно.
Измерений под сотню, четырнадцать метамиров,
И един я — во всех девяти извергателях судеб,
Я им Ткач и Кузнец, я Гончар и Создатель основ,
Но вожди и пророки мои – души смертные, люди.
Я почувствовал, что всемогущ — и попёр напролом:
Людям счастье дарить, исцелять от любого недуга…
Но материя, что я творю, отягчается злом —
Мне порвать не дано изначально порочного круга.
Бремя действия, вас сотворив, я на вас возложил —
Вся вина на Творце, не виновен ни в чём Искуситель.
Научи их добру, сбереги от скверны и лжи —
Излечи их от зла, со-творец, Воспитатель, Учитель.
Крест почти не по силам, без меры стезя тяжела:
Пусть пропитаны злом, пусть погрязли в безверье и лени,
Пусть им нет излеченья, но гибель для вируса зла —
Если чистым, здоровым, бесскверным растёт поколенье.
Без изъяна, увы, не сковать кузнецу золотник,
Беспорочно ткачу не соткать золотые одежды…
Но Учитель ведёт, и шагает за ним ученик.
И пока это так — у людей остаётся надежда.
Название: Проповедь нуси
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (192 слова)
Часть канона: "Отягощённые злом"
Пейринг/Персонажи: нуси, Флора
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Он говорил о Флоре. Он говорил об особенном мире, где никто никому не мешает, где мир, в смысле Вселенная, сливается с миром, в смысле покоя и дружбы. Где нет принуждения, и никто ничем никому не обязан. Где никто никогда ни в чём не обвиняет. (...) Ты приходишь в этот мир, и мир обнимает тебя. Он обнимает тебя и принимает тебя таким, какой ты есть. Если у тебя болит, Флора отберёт у тебя эту боль. Если ты счастлив, Флора с благодарностью примет от тебя твоё счастье».
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Проповедь нуси"
Если хочешь — услышь. Если можешь — пойми и прими.
Приходи к нам в лесную обитель покоя и дружбы.
Наша Флора — кусочек Вселенной, особенный мир,
Где никто не обяжет, где нет и понятия «нужно».
Никаких обязательств — живи, оставайся собой,
Мир обнимет и примет тебя — просто стань его частью:
Если где-то болит — Флора просто возьмёт твою боль,
Если счастлив, то Флора разделит с тобой это счастье.
Если ты замерзаешь — укутает зеленью трав,
Если ты одинок — обогреет и пустит под крышу.
Что бы ты ни творил, Флора верит и знает — ты прав,
Говори что угодно — и Флора поймёт и услышит.
Мир снаружи жесток — там тебя загоняли, как дичь,
Там хлестали — рукой по лицу и словами по сердцу.
Брось их, вырвись из плена, поверь мне и просто приди —
Флора примет любого, как мать принимает младенца.
Здесь свобода во всём, здесь один лишь закон — «Не мешай»:
Спи, влюбляйся, блаженствуй, твори, развивайся духовно —
Заповедные джунгли, тот самый потерянный рай.
Флора любит любого — всегда, ни за что, безусловно.
Стань корой на стволе, веткой дерева, частью куста,
Не спеши обвинять и ругать этот мир понапрасну:
Мир прекрасен и будет прекрасен – сейчас и всегда,
Не мешай же ему — и себе — оставаться прекрасным.
Название: Мёд и плесень
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (669 слов)
Часть канона: "Улитка на склоне"
Пейринг/Персонажи: Нава, Кандид
Категория: джен, гет
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Лес любит своих детей одинаково, не разделяя их на здоровых и недужных, красивых и некрасивых, сильных и немощных.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Мёд и плесень "
Лес ласково обнимает её гибкими ветвями, шепчет на ухо добрые слова тёплыми ветрами, закрывает от невзгод и напастей вековыми кронами. Лес даёт ей пищу — ровно столько, сколько нужно для жизни и цвета, даёт ей кров и чистую воду, дарит покой и благоденствие. Нава никогда не понесёт, но ей нет до этого дела — Лес любит своих детей одинаково, не разделяя их на здоровых и недужных, красивых и некрасивых, сильных и немощных.
— Расскажи, отец, что находится там, — просит Нава у Старейшины, указывая куда-то поверх высоких — с три-четыре дома — верхушек деревьев. Ей по местным законам ещё нельзя задавать вопросов, но Нава не боится отличаться — Лес защищает даже тех, кто упрямо преступает его заветы. — Там тоже живут люди?
— Люди, да не люди, — уклончиво отвечает Старейшина и смотрит на неё с восхищенным неодобрением: — Не спрашивай меня о том, чего я сам не ведаю.
И Нава смеется весело, не воспринимая всерьёз его упрёка — Старейшина горазд поучать, да только не в силах спрятать за поволокой полуслепых глаз хитрецу. Он такое же дитя Леса, как она, а значит, Лес любит их одинаково — так, как никогда не полюбит пришлого. Старейшина всегда говорил, что он погонит прочь каждого, кто осмелится посягнуть на его права. Но Лес и защитит любого, кто готов будет стать его частью — это Нава усвоила даже раньше, чем перестала кормиться материнским молоком.
Кандид приходит из-за Леса по воздуху, и тот принимает его, как родного сына. Штопает жилами дикой твари его разодранное горло, пускает по иссушенным венам бурые соки трав, усмиряет огонь подступающей смерти холодными горными потоками. Нава никогда не понесёт, а он никогда не станет отцом, но так задумано Лесом, — а значит, быть им вместе до исхода всех солнц.
Лес наполняет его птичьим криком вместо памяти. Нава разводит костёр в очаге, мажет щёки золой и готовит приворотное зелье — лишь бы милый стал внимательнее, а всё остальное им даст Лес. Кандид только посмеивается над ней хрипловато, а Лес постепенно забирает остатки его решимости и былых чаяний. Нава всегда забывает, что он не совсем живой, не совсем мертвяк, — ни одно зелье не способно одурманить таких.
— Мне холодно, — жалуется она, когда Кандид возвращается из Лесу, принося в огромных ладонях мелкие ягоды. — Муж ты мой или не муж?
— Спи, дитя, — устало говорит он, пересыпая собранное в её узкие ладошки. — Скоро в город.
Нава не знает, что такое этот город, да и спрашивать уже отчаялась — Кандид и сам не помнит, но продолжает твердить о нём почти каждодневно. Нава думает, что если город похож на Лес, она бы хотела побывать там однажды.
— А где находится этот город? — спрашивает она, уже почти засыпая, разморенная жаром костра.
— Там, — указывает Кандид в раскрытое окно куда-то поверх высоких деревьев. — Спи.
Нава не спорит с мужем.
Лес лупит её по щекам гибкими ветвями, выстуживает кость и мясо ледяными ветрами, дерёт в лохмотья ступни острыми камнями. Лес тянет её обратно болотными топями, отбирает у неё последний цвет и соки, не даёт сомкнуть глаз даже на исходе солнца. Нава покорно плетётся за Кандидом, хотя каждый шаг даётся ей теперь сложнее, чем иным матерям роды — на это она насмотрелась в родной деревне. Но к тому, что Лес перестанет любить её, Нава никогда не была готова.
— Скоро город, — ободряюще шепчет ей Кандид, поддерживая её под локоть. Нава больше не спрашивает, что такое город — во рту у неё пересохло, и даже кровь, сочащаяся из трещин на щеках и нёбе, не приносит облегчения.
И Нава теперь не смеётся весело — она больше не дитя Леса, а значит, тот отныне не простит ей хитринки в глазах, детского любопытства и немощности. Теперь Лес — её враг, но она сделала свой выбор, пойдя от него прочь вслед за мужем. Нава чувствует, как забывает язык ветра, а Лес всё сильнее отторгает её — исторгает из себя, будто спеша избавиться от чего-то враждебного и опасного. И даже не Нава теперь боится Леса — кажется, будто сам Лес куда больше боится Наву.
Название: Наполовину
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (166 слов)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/Персонажи: Арата, Румата, Кира
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Уходите отсюда, дон Румата, вернитесь к себе на небо и никогда больше не приходите. Либо дайте нам ваши молнии, или хотя бы вашу железную птицу, или хотя бы просто обнажите ваши мечи и встаньте во главе нас (…) В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину — это всегда наполовину враг».
Примечание: По заявке с Инсайда «Как вы думаете, кто же на самом деле убил Киру в "ТББ"?»
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Наполовину "
Я снова к вам. И с той же просьбой, дон Румата:
Пусть ваши молнии помогут нам в бою!
Моим парням, боюсь, вот-вот висеть вдоль тракта…
Все делят землю — с кем теперь идти на юг?
Порой мне кажется, что я, увы, бессилен,
Победа станет поражением опять,
Но щуки жирных карасей в придонном иле
Гоняли отроду — и будут впредь гонять.
Когда друзья твои становятся врагами,
Когда сбегают, умирают, предают,
Я представляю, что сражаюсь рядом с вами
В моём последнем и решительном бою,
Что ваш огонь сметает крепостные стены,
Что вы с тиранами на бой нас повели,
Чтоб выжечь род их до десятого колена,
Чтоб все их крепости стереть с лица земли.
Но в нашем деле нет друзей наполовину,
Наполовину друг — наполовину враг,
А настоящий друг в бою прикроет спину.
…Ну что ж, ты бог, и ты решил. Да будет так.
Я не прощу измены. К чёрту полумеры.
И ваши молнии послужат мне, клянусь:
Пусть только рыжая мелькнёт из-за портьеры —
Стрельну с двух рук. И уж поверь —
не промахнусь.
Название: Финал
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (91 слово)
Часть канона: "Пикник на обочине"
Пейринг/Персонажи: Шухарт, Золотой шар
Категория: ангст
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"
Примечание: По заявке «Рэдрик понимает, что Машина желаний его слышит. Как он будет просить здоровья для Мартышки?»
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Финал"
Я пришёл. Золотой, всемогущий, всесильный, скажи,
Вот я весь пред тобой, и мне врать — никакого резона:
Знаешь, я ведь, наверное, шёл к тебе всю свою жизнь,
По шажку, по чуть-чуть усмиряя проклятую Зону.
Да, надежда на чудо — безумство, горячечный бред,
Но я этим живу и другого закона не знаю,
Я иду на твой медный, надежду внушающий свет,
Ненавидя, любя, доверяя, боясь, вспоминая.
Разберись, догадайся, услышь на любой из частот —
Это чудо оплачено жизнью смешного мальчишки:
СЧАСТЬЯ. ДАРОМ. ДЛЯ ВСЕХ.
ПУСТЬ НЕ БУДЕТ ОБИЖЕН НИКТО.
И здоровья — молю на коленях — здоровья Мартышке.
Название: Ещё из Цурена
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (61 слово)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/персонажи: ОМП, ОЖП.
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Что же касается бедер, благородный дон, то они необыкновенной формы. Как это сказано у Цурэна… М-м-м… Горы пены прохладной… М-м-м… Нет, холмы прохладной пены… В общем, мощные бедра".
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - " Ещё из Цурена"
Попав в постель прелестной недотроги,
Я начал путешествие в ночи,
И всё, что мне попалось по дороге,
Внимательно и нежно изучил:
Вот омут губ, вот вязью речек — вены,
Грудей барханы, камушки сосков,
И бёдра — как холмы прохладной пены,
И путь мой — между этих двух холмов.
И, насладившись дивной акварелью
Твоих географических широт,
Я, покорив заветное ущелье,
Войду в желанный потаённый грот.
Название: Подобно псу борзому
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (74 слова)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/Персонажи: ОМП
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «– Вы ослепительны, – пробормотал Румата, глубоко кланяясь и лязгая мечами. – Позвольте мне быть у ваших ног… Подобно псу борзому лечь у ног красавицы нагой и равнодушной…
Дона Окана прикрылась веером и лукаво прищурилась».
Примечание: Студенческий романс. Параллели с «Гаудеамусом» не случайны.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Подобно псу борзому"
Как, подчинясь ночи, истаивает день,
Как бриз морской покорно заполняет парус,
Как жизнь сдаётся смерти, уходя в нигде,
Как в бездне тучи исчезает звёзд стеклярус,
Как в злую полночь огоньки церковных свеч
Пред мракобесами склоняются послушно —
Так я мечтал подобно псу борзому лечь
У ног красавицы нагой и равнодушной.
Но мой Создатель одарил меня стократ:
Меня красотка обожгла горячим взглядом
И прошептала — о, награда из наград! —
«Зачем у ног, мой друг?
Ложитесь лучше рядом!»
URL записи1. "Три сосны под окном"
2. "Черное молоко утра"
3. "Исход"
4. "Тяжкий крест всемогущества"
5. "Проповедь нуси"
6. "Мёд и плесень"
7. "Наполовину"
8. "Финал"
9. "Ещё из Цурэна"
10. "Подобно псу борзому"
11. "Стихи отца Гаука"
12. "Как лебедь с подбитым крылом"
13. "Отцовство"
14. "Почему взрываются галактики"
15. "Вцепившись"
16. "Романтика для юного дарования в задачах и примерах"
17. "И речка"
18. "Слушатели"
Название: "Три сосны под окном"
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (~670 слов)
Часть канона: "Полдень, XXII век"
Пейринг/Персонажи: Сергей Кондратьев, упоминаются: Евгений Славин, Акико Кондратьева, Шейла Кадар
Категория: джен
Жанр: проза
Рейтинг: G
Предупреждение: постканон
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Три сосны под окном "
Резкий холодный ветер, завывая, бился в окно. Стекла жалобно позвякивали.
Пожилой хозяин дома проснулся. Резко, как от толчка. Встал с кресла и, тяжело опираясь на трость, подошел к окну. Точнее, к прозрачной стене. Когда они строили этот дом, жена настояла именно на окне во всю стену в этой комнате.
— Здесь так красиво, — сказала она, прижимаясь щекой к плечу мужа. — Представляешь: мы будем подходить к окну и видеть все вокруг! Как хорошо, что мы решили строить дом на холме, правда?
— Красиво, — засмеялся тогда он. — Но здесь же все совсем не так, как на твоей родине?
— Зато здесь — твоя родина, — тихо ответила она, поднимая черные миндалевидные глаза.
Он промолчал. Тогда, десять лет назад, ему было все равно, где жить, если рядом нет океана, к которому он успел привыкнуть. Но врачи настаивали на полной смене обстановки. Он не совсем понимал смысл этого требования, но вытащившему его в свое время с того света Протосу доверял полностью. Уже потом жена призналась, что доктор настоял по ее просьбе.
— Понимаешь, милый, мне было бы трудно видеть, как ты тоскуешь, когда я ухожу в море.
Это было отчасти правдой. За последние десятилетия океан стал его жизнью. "Если бы кто-то мне в детстве или в юности сказал, что я буду полжизни пасти китов и гонять кальмаров, я бы покрутил пальцем у виска. Как же! Я же — будущий штурман ракетных кораблей! Какие еще киты?!"
Он вернулся в кресло, сел и снова стал смотреть в окно. Ходить последнее время было очень тяжело, ноги отказывали, он быстро уставал. Но ложиться? Нет! Только не лежать! Так ждать еще труднее. Значит, будем ходить и сидеть. Смотреть в окно, вспоминать и думать.
Он помнил все. Или почти все. За исключением тех недель пути домой от Планеты Синих Песков, когда то и дело терял сознание. И как завистливо смотрели вслед им, избранным счастливчикам, Панин и Гургенидзе. И вселенскую тоску в глазах Кати Смирновой. И не прекращавшуюся круглые сутки тяжелейшую работу в пути. И безмерную радость от каждого шага вперед.
— Парни! Клянусь всеми чёрными дырами этой Вселенной, мы проткнули это чёртово облако! — этот крик Петера Кёнига тоже помнил. И как его разбитое о родной корабль тело уносило в страшную синюю пустыню. И как удерживал в дверях рубки отчаянно кричавшего Женю Славина, который должен был идти с Джорджем, но застрял у приборов, и вместо него пошёл Костя. И остальных помнил.
Помнил и отчаяние, настигшее уже на Земле. Перестарок. Обуза. Носитель массы ненужных знаний и затяжной депрессии. Слон. Реликт. Интересно, вон те три маленькие сосенки на склоне, посаженные сыном, тоже когда-нибудь назовут реликтовыми?
И памятник Боре Панину во дворе Школы космогации. На памятнике значилось: «Борис Васильевич Панин», годы жизни (такой страшно короткой — всего 30 лет), место рождения и место гибели. Город Тотьма и Уран – IV. Он же — проклятый Оберон, который до сих пор недобрым словом поминают космолётчики. «Эх, Боря! — подумал тогда Сергей Иванович. – А ведь когда-то ты сомневался, нужны ли человечеству звёзды».
И Женьку Славина. Весёлого рыжего везунчика. Как он завидовал тогда Женьке. Не покалечился в полёте. Сумел первым снова ступить на Землю. Быстро освоился. И Шейла оказалась настоящим другом.
При мысли о Шейле Сергей Иванович вспомнил о жене. "Самураечка, — с нежностью думал он. — Ради тебя бросила свой океан, своих китов. Что бы ты, дурень замшелый, делал бы без нее, без детей? Кому ты был бы нужен? Человек нужен прежде всего тем, кто его любит. Что же мне делать, Аки-тян? Как же оставлять вас?"
Взгляд упал на стоявшую на журнальном столике старую фотографию, и мысли снова вернулись к другу. Сергей Иванович вспомнил, как сломался энергичный весельчак Женька, когда во время экскурсии по Марсу разбился планетоход с Шейлой, их невесткой и внуками.
— Лучше бы и я тогда с ними. Сразу, — сказал тогда поседевший за одну ночь Славин.— Это же Марс. Моя родина.
А через два года Жени не стало. Не пережил гибели еще и сына. Сгорел за неделю. Врачи развели руками: "Он не хочет жить. Против этого медицина бессильна".
"Да, бессильна. К сожалению, не только против этого. Против тяжелых травм и нервных потрясений тоже. И против старости. Скоро увидимся, Женька. Мне повезло. Дети пойдут дальше. Прости меня".
Название: Черное молоко утра
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (651 слово)
Часть канона: "Жук в муравейнике"
Пейринг/Персонажи: Рудольф Сикорски, Максим Каммерер
Категория: джен
Жанр: missing scene
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Привыкнуть к войне сложно, отвыкнуть от нее – тоже.
Предупреждения: ООС
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Черное молоко утра"
— Разрешите?
«Восемь утра, ну надо же, какая прыть, — подумал Рудольф Сикорски, разглядывая визитера, застывшего в дверях кабинета. — Суток хватило, чтобы со всеми разругаться».
— Мак, — вместо приветствия произнес он. – Я же говорил, ты сегодня не нужен. Чего ты явился? Не с кем поговорить после трехлетней командировки?
— Не с кем, — тут же ответил Максим. Определенно, домашняя атмосфера не подействовала на него благотворно. Напряжение в его голосе ощущалось почти физически. Он выглядел так, словно всю ночь не спал.
— Тогда заходи, садись, — Странник сделал приглашающий жест, отложив стило.
— Спасибо, — сказал Мак, и, сев в кресло для посетителей, замолчал.
— Дай угадаю, — сказал Рудольф минуту спустя. — Жаль себя и собственную непрожитую жизнь?
— Что-то вроде того… Мама устроила вечеринку в мою честь, — слово «честь» явно казалось Маку чем-то нелепым. — Позвала гостей. Целую кучу родственников…
— Понимаю, — кивнул Рудольф и мысленно поморщился. Дело было плохо.
— Вы понимаете, — кивнул Максим. — Она — нет. И отец… вообще никто. У меня было такое ощущение, что я либо схожу с ума, либо говорю с толпой незнакомцев. Я перестал понимать, о чем и как говорят люди. Меня что-то спрашивают, я с трудом вспоминаю, что нужно ответить. Вижу двойное дно там, где и первого нет… В голове страшная каша… Сегодня проснулся посреди ночи и полез под кровать — проверить, на месте ли автомат. Не знаю, что делать.
— Что ты сказал родителям? — спросил Сикорски на всякий случай. В общем, все было ясно. Чего-то в этом роде он и ожидал.
— Да ничего. Будто мне правда теперь с теми, кто не бывал на Саракше, и говорить не о чем. А ведь так, помнится, любил их… Знаю, мне должно быть стыдно… — беспокойные руки сжались в кулаки. — Прежнему мне было бы стыдно.
— А теперь? — спросил Рудольф.
На Саракше ему некогда было жалеть своих сотрудников. Но здесь, на Земле, мальчишку было безумно жаль.
— Я словно совершил какое-то чудовищное преступление. Но о нем никто не знает, и все общаются со мной так же, как раньше. — Максим, наконец, поднял голову и посмотрел на Странника прямо. — Они продолжают любить… человека, которым я был, но не меня нынешнего. Когда кто-то заговаривает со мной, я знаю, что он обращается не ко мне. Только я сам теперь знаю себе цену, знаю, что я за человек и на что я способен. И еще вы… Саракш отрезал от меня весь остальной мир — потому что как рассказать о нем? Ведь это безумие. Все равно здесь никто не поймет… И не надо.
— Не надо, — согласился Странник. — Я знаю, Мак, тебе кажется, что произошло что-то непоправимое, но это не так. Не ты первый, не ты последний. Ты, конечно, изменился. Но люди — существа гибкие. Твои родные привыкнут со временем. Главное, чтоб ты сам к себе привык и нашел чем, кроме пушки, занять руки.
— И что же мне следует делать? — просит указаний у старшего по званию. Сейчас для него это просто и понятно.
— Ты хочешь уйти? — спросил Рудольф.
— Нет, — ответил Мак. — Некуда мне уходить.
— Сделаем вот что. Я даю тебе полугодовой отпуск. По правде сказать, уже дал. Первые три месяца проходишь терапию и делаешь все, что говорит тебе доктор, без отговорок, каким бы глупым и бессмысленным тебе это не казалось. А оно покажется — знаю, о чем говорю. Следующие три месяца можешь идти на все четыре стороны, заниматься чем угодно — хоть морковь выращивать, хоть нуль-физикой заниматься, хоть марафонский забег задом наперед бежать. Если после этого не передумаешь, возвращайся, поговорим.
— Не передумаю.
«Он не передумает, — согласился Рудольф. — Вернется. Не через полгода, так через год. Жалко ребенка. Но идти ему и правда некуда».
— Скажешь мне это через полгода. Теперь некуда спешить... Все, Максим, свободен. И желаю удачи.
— Спасибо, Рудольф… — Максим встал с кресла и остановился в дверях.
— Простите, что я так на вас наскочил, Странник. Полагаю, мне нужно было удостовериться, что кто-то меня поймет. И поможет... Знаю, детский сад.
«Это Земля. Здесь не надо выть по-волчьи. И взаимовыручка здесь — нечто естественное, почти инстинкт. Нужно только напоминать себе об этом время от времени».
Человек — мыслящий тростник… гнется, но не ломается.
— Иди, — отмахнулся Рудольф. — Чтобы до сентября я тебя не видел, Мак.
Название: Исход
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (483 слова)
Часть канона: "Пикник на обочине"
Пейринг/Персонажи: Рэдрик Шухарт
Категория: джен
Жанр: пост-канон, драма
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Бойтесь своих желаний.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Исход "
Его голос, осипший от холода и усталости, раз за разом рвёт предрассветные сумерки, но ничего не происходит. Золотой Шар, сияние которого вблизи больше не кажется таким ослепительным и согревающим, находится на расстоянии вытянутой руки от Рэдрика — стоит только протянуть, и можно схватить. Но сколько бы он ни пытался, ничего не выходит. И вроде бы Шар остается неподвижным, а его рука полностью подчиняется внутренним командам. Просто здесь что-то не так: в Зоне всегда что-то не так, сколько бы они ни пытались приписать ей хоть одну из существующих систем.
Холодный, влажный от спустившегося тумана воздух приходит в движение, и старую картонку, почти полностью истлевшую от времени, бросает на то место, где он стоял ещё секунду назад. Её тут же всасывает в землю с такой нечеловеческой скоростью, что Рэдрик ощущает это даже спиной — проведя в Зоне столько ночей, любой сумел бы видеть затылком. Здесь иначе никак: либо ты учишься выживать, либо Зона выживает тебя. Так, как умеет.
— Мне нужно попасть домой, — говорит он, понимая: только что путь к отступлению был перекрыт. У него нет времени размышлять о том, почему Зона изменила своим правилам (к чертям собачьим правила — нет их тут!), позволив человеку увидеть чуть больше. — Я просто хочу домой.
Сначала ему кажется, что Золотой Шар не слышит и эту просьбу — пожалуй, самую искреннюю за всё то время, что он провел здесь, стараясь не смотреть на изжеванное мясорубкой тело. "И жизнь ему, и здоровье дочке, и сил жене, и чтобы не было никакой Зоны", — торопливо добавляет про себя Рэдрик, понимая: ничто из этого не будет услышано. Золотой Шар ослепительно сверкает — так, что его свет пробивается даже через плотно зажмуренные веки. Он отступает назад, совершая ошибку, недостойную даже новичка (ошибку ли?), и слишком поздно понимает...
— Конец? — вслух спрашивает Рэдрик и делает глубокий вдох. Значит нет, не конец — мертвецы не умеют дышать.
Их маленькая, заваленная хламом и остатками хабара квартирка встречает его блаженной темнотой. Из-за окон сквозь плотные, не до конца задернутые шторы только начинает пробиваться слабый свет. Рэдрик осторожно выдыхает, взглядом ощупывает свои руки и ноги и остается вполне доволен — живой, а большего от Зоны и ждать не приходится.
Он подходит к окну, желая проверить свои подозрения. Город спит, охваченный оцепенелым страхом — так уж двадцать лет, а что было до, Рэдрик почти не помнит. Где-то далеко он слышит тоненький плач, который невозможно ни с чем перепутать: так кричат все дети Зоны. В окне дома напротив он видит женщину с гигантскими синяками под глазами — точно такие каждый раз украшают лицо Гуты, когда он возвращается домой.
— Любовь моя, — почти шепотом говорит он, не желая тревожить Мартышку — она слишком редко спит, а Гута всё равно его услышит. Живой, а всё остальное не страшно. Вернулся, а вместе они справятся. — Со мной всё в порядке...
Ответом ему служит тишина: пугающая, пустая и совершенно неестественная. В окне дома напротив ещё раз мелькает лицо с жутко знакомыми синяками под глазами. На его пальце нет следа от кольца. Мартышка снова заходится тоненьким плачем где-то невыразимо далеко.
Название: Тяжкий крест всемогущества
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (185 слов)
Часть канона: "Отягощённые злом"
Пейринг/Персонажи: Демиург
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Да в силах ли я понять, что это такое: пребывать сразу во всех восьмидесяти с гаком измерениях нашего пространства, во всех четырнадцати параллельных мирах, во всех девяти извергателях судеб!.. (…) Да в силах ли понять я, каково это: быть ограниченно всемогущим? Когда умеешь всё, но никак, никак, никак не можешь создать аверс без реверса и правое без левого… Когда всё, что ты умеешь, и можешь, и создаёшь доброго, – отягощено злом?.. "
Предупреждения: по заявке с Инсайда "Напишите по книге "Отягощенные Злом": Демиург в современном мире. Спасибо."
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Тяжкий крест всемогущества "
Я — простой Демиург. Любопытство терзает меня,
Я несу этот крест по мирам и просторам Вселенных.
Человеческий ум, знамо дело, не в силах понять,
Что в мирской суете только счастье Познанья – нетленно.
Измерений под сотню, четырнадцать метамиров,
И един я — во всех девяти извергателях судеб,
Я им Ткач и Кузнец, я Гончар и Создатель основ,
Но вожди и пророки мои – души смертные, люди.
Я почувствовал, что всемогущ — и попёр напролом:
Людям счастье дарить, исцелять от любого недуга…
Но материя, что я творю, отягчается злом —
Мне порвать не дано изначально порочного круга.
Бремя действия, вас сотворив, я на вас возложил —
Вся вина на Творце, не виновен ни в чём Искуситель.
Научи их добру, сбереги от скверны и лжи —
Излечи их от зла, со-творец, Воспитатель, Учитель.
Крест почти не по силам, без меры стезя тяжела:
Пусть пропитаны злом, пусть погрязли в безверье и лени,
Пусть им нет излеченья, но гибель для вируса зла —
Если чистым, здоровым, бесскверным растёт поколенье.
Без изъяна, увы, не сковать кузнецу золотник,
Беспорочно ткачу не соткать золотые одежды…
Но Учитель ведёт, и шагает за ним ученик.
И пока это так — у людей остаётся надежда.
Название: Проповедь нуси
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (192 слова)
Часть канона: "Отягощённые злом"
Пейринг/Персонажи: нуси, Флора
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Он говорил о Флоре. Он говорил об особенном мире, где никто никому не мешает, где мир, в смысле Вселенная, сливается с миром, в смысле покоя и дружбы. Где нет принуждения, и никто ничем никому не обязан. Где никто никогда ни в чём не обвиняет. (...) Ты приходишь в этот мир, и мир обнимает тебя. Он обнимает тебя и принимает тебя таким, какой ты есть. Если у тебя болит, Флора отберёт у тебя эту боль. Если ты счастлив, Флора с благодарностью примет от тебя твоё счастье».
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Проповедь нуси"
Если хочешь — услышь. Если можешь — пойми и прими.
Приходи к нам в лесную обитель покоя и дружбы.
Наша Флора — кусочек Вселенной, особенный мир,
Где никто не обяжет, где нет и понятия «нужно».
Никаких обязательств — живи, оставайся собой,
Мир обнимет и примет тебя — просто стань его частью:
Если где-то болит — Флора просто возьмёт твою боль,
Если счастлив, то Флора разделит с тобой это счастье.
Если ты замерзаешь — укутает зеленью трав,
Если ты одинок — обогреет и пустит под крышу.
Что бы ты ни творил, Флора верит и знает — ты прав,
Говори что угодно — и Флора поймёт и услышит.
Мир снаружи жесток — там тебя загоняли, как дичь,
Там хлестали — рукой по лицу и словами по сердцу.
Брось их, вырвись из плена, поверь мне и просто приди —
Флора примет любого, как мать принимает младенца.
Здесь свобода во всём, здесь один лишь закон — «Не мешай»:
Спи, влюбляйся, блаженствуй, твори, развивайся духовно —
Заповедные джунгли, тот самый потерянный рай.
Флора любит любого — всегда, ни за что, безусловно.
Стань корой на стволе, веткой дерева, частью куста,
Не спеши обвинять и ругать этот мир понапрасну:
Мир прекрасен и будет прекрасен – сейчас и всегда,
Не мешай же ему — и себе — оставаться прекрасным.
Название: Мёд и плесень
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (669 слов)
Часть канона: "Улитка на склоне"
Пейринг/Персонажи: Нава, Кандид
Категория: джен, гет
Жанр: драма, missing scene
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Лес любит своих детей одинаково, не разделяя их на здоровых и недужных, красивых и некрасивых, сильных и немощных.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Мёд и плесень "
Лес ласково обнимает её гибкими ветвями, шепчет на ухо добрые слова тёплыми ветрами, закрывает от невзгод и напастей вековыми кронами. Лес даёт ей пищу — ровно столько, сколько нужно для жизни и цвета, даёт ей кров и чистую воду, дарит покой и благоденствие. Нава никогда не понесёт, но ей нет до этого дела — Лес любит своих детей одинаково, не разделяя их на здоровых и недужных, красивых и некрасивых, сильных и немощных.
— Расскажи, отец, что находится там, — просит Нава у Старейшины, указывая куда-то поверх высоких — с три-четыре дома — верхушек деревьев. Ей по местным законам ещё нельзя задавать вопросов, но Нава не боится отличаться — Лес защищает даже тех, кто упрямо преступает его заветы. — Там тоже живут люди?
— Люди, да не люди, — уклончиво отвечает Старейшина и смотрит на неё с восхищенным неодобрением: — Не спрашивай меня о том, чего я сам не ведаю.
И Нава смеется весело, не воспринимая всерьёз его упрёка — Старейшина горазд поучать, да только не в силах спрятать за поволокой полуслепых глаз хитрецу. Он такое же дитя Леса, как она, а значит, Лес любит их одинаково — так, как никогда не полюбит пришлого. Старейшина всегда говорил, что он погонит прочь каждого, кто осмелится посягнуть на его права. Но Лес и защитит любого, кто готов будет стать его частью — это Нава усвоила даже раньше, чем перестала кормиться материнским молоком.
* * *
Кандид приходит из-за Леса по воздуху, и тот принимает его, как родного сына. Штопает жилами дикой твари его разодранное горло, пускает по иссушенным венам бурые соки трав, усмиряет огонь подступающей смерти холодными горными потоками. Нава никогда не понесёт, а он никогда не станет отцом, но так задумано Лесом, — а значит, быть им вместе до исхода всех солнц.
Лес наполняет его птичьим криком вместо памяти. Нава разводит костёр в очаге, мажет щёки золой и готовит приворотное зелье — лишь бы милый стал внимательнее, а всё остальное им даст Лес. Кандид только посмеивается над ней хрипловато, а Лес постепенно забирает остатки его решимости и былых чаяний. Нава всегда забывает, что он не совсем живой, не совсем мертвяк, — ни одно зелье не способно одурманить таких.
— Мне холодно, — жалуется она, когда Кандид возвращается из Лесу, принося в огромных ладонях мелкие ягоды. — Муж ты мой или не муж?
— Спи, дитя, — устало говорит он, пересыпая собранное в её узкие ладошки. — Скоро в город.
Нава не знает, что такое этот город, да и спрашивать уже отчаялась — Кандид и сам не помнит, но продолжает твердить о нём почти каждодневно. Нава думает, что если город похож на Лес, она бы хотела побывать там однажды.
— А где находится этот город? — спрашивает она, уже почти засыпая, разморенная жаром костра.
— Там, — указывает Кандид в раскрытое окно куда-то поверх высоких деревьев. — Спи.
Нава не спорит с мужем.
* * *
Лес лупит её по щекам гибкими ветвями, выстуживает кость и мясо ледяными ветрами, дерёт в лохмотья ступни острыми камнями. Лес тянет её обратно болотными топями, отбирает у неё последний цвет и соки, не даёт сомкнуть глаз даже на исходе солнца. Нава покорно плетётся за Кандидом, хотя каждый шаг даётся ей теперь сложнее, чем иным матерям роды — на это она насмотрелась в родной деревне. Но к тому, что Лес перестанет любить её, Нава никогда не была готова.
— Скоро город, — ободряюще шепчет ей Кандид, поддерживая её под локоть. Нава больше не спрашивает, что такое город — во рту у неё пересохло, и даже кровь, сочащаяся из трещин на щеках и нёбе, не приносит облегчения.
И Нава теперь не смеётся весело — она больше не дитя Леса, а значит, тот отныне не простит ей хитринки в глазах, детского любопытства и немощности. Теперь Лес — её враг, но она сделала свой выбор, пойдя от него прочь вслед за мужем. Нава чувствует, как забывает язык ветра, а Лес всё сильнее отторгает её — исторгает из себя, будто спеша избавиться от чего-то враждебного и опасного. И даже не Нава теперь боится Леса — кажется, будто сам Лес куда больше боится Наву.
Название: Наполовину
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (166 слов)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/Персонажи: Арата, Румата, Кира
Категория: джен
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «Уходите отсюда, дон Румата, вернитесь к себе на небо и никогда больше не приходите. Либо дайте нам ваши молнии, или хотя бы вашу железную птицу, или хотя бы просто обнажите ваши мечи и встаньте во главе нас (…) В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину — это всегда наполовину враг».
Примечание: По заявке с Инсайда «Как вы думаете, кто же на самом деле убил Киру в "ТББ"?»
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Наполовину "
Я снова к вам. И с той же просьбой, дон Румата:
Пусть ваши молнии помогут нам в бою!
Моим парням, боюсь, вот-вот висеть вдоль тракта…
Все делят землю — с кем теперь идти на юг?
Порой мне кажется, что я, увы, бессилен,
Победа станет поражением опять,
Но щуки жирных карасей в придонном иле
Гоняли отроду — и будут впредь гонять.
Когда друзья твои становятся врагами,
Когда сбегают, умирают, предают,
Я представляю, что сражаюсь рядом с вами
В моём последнем и решительном бою,
Что ваш огонь сметает крепостные стены,
Что вы с тиранами на бой нас повели,
Чтоб выжечь род их до десятого колена,
Чтоб все их крепости стереть с лица земли.
Но в нашем деле нет друзей наполовину,
Наполовину друг — наполовину враг,
А настоящий друг в бою прикроет спину.
…Ну что ж, ты бог, и ты решил. Да будет так.
Я не прощу измены. К чёрту полумеры.
И ваши молнии послужат мне, клянусь:
Пусть только рыжая мелькнёт из-за портьеры —
Стрельну с двух рук. И уж поверь —
не промахнусь.
Название: Финал
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (91 слово)
Часть канона: "Пикник на обочине"
Пейринг/Персонажи: Шухарт, Золотой шар
Категория: ангст
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Но если ты на самом деле такой… всемогущий, всесильный, всепонимающий… разберись! Загляни в мою душу, я знаю, там есть все, что тебе надо. Должно быть. Душу-то ведь я никогда и никому не продавал! Она моя, человеческая! Вытяни из меня сам, чего же я хочу, – ведь не может же быть, чтобы я хотел плохого!.. Будь оно все проклято, ведь я ничего не могу придумать, кроме этих его слов: "СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЕТ ОБИЖЕННЫЙ!"
Примечание: По заявке «Рэдрик понимает, что Машина желаний его слышит. Как он будет просить здоровья для Мартышки?»
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Финал"
Я пришёл. Золотой, всемогущий, всесильный, скажи,
Вот я весь пред тобой, и мне врать — никакого резона:
Знаешь, я ведь, наверное, шёл к тебе всю свою жизнь,
По шажку, по чуть-чуть усмиряя проклятую Зону.
Да, надежда на чудо — безумство, горячечный бред,
Но я этим живу и другого закона не знаю,
Я иду на твой медный, надежду внушающий свет,
Ненавидя, любя, доверяя, боясь, вспоминая.
Разберись, догадайся, услышь на любой из частот —
Это чудо оплачено жизнью смешного мальчишки:
СЧАСТЬЯ. ДАРОМ. ДЛЯ ВСЕХ.
ПУСТЬ НЕ БУДЕТ ОБИЖЕН НИКТО.
И здоровья — молю на коленях — здоровья Мартышке.
Название: Ещё из Цурена
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (61 слово)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/персонажи: ОМП, ОЖП.
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Что же касается бедер, благородный дон, то они необыкновенной формы. Как это сказано у Цурэна… М-м-м… Горы пены прохладной… М-м-м… Нет, холмы прохладной пены… В общем, мощные бедра".
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - " Ещё из Цурена"
Попав в постель прелестной недотроги,
Я начал путешествие в ночи,
И всё, что мне попалось по дороге,
Внимательно и нежно изучил:
Вот омут губ, вот вязью речек — вены,
Грудей барханы, камушки сосков,
И бёдра — как холмы прохладной пены,
И путь мой — между этих двух холмов.
И, насладившись дивной акварелью
Твоих географических широт,
Я, покорив заветное ущелье,
Войду в желанный потаённый грот.
Название: Подобно псу борзому
Автор: fandom Miry Strugatskih 2014
Бета: fandom Miry Strugatskih 2014
Размер: драббл (74 слова)
Часть канона: "Трудно быть богом"
Пейринг/Персонажи: ОМП
Категория: гет
Жанр: стихи
Рейтинг: G
Краткое содержание: «– Вы ослепительны, – пробормотал Румата, глубоко кланяясь и лязгая мечами. – Позвольте мне быть у ваших ног… Подобно псу борзому лечь у ног красавицы нагой и равнодушной…
Дона Окана прикрылась веером и лукаво прищурилась».
Примечание: Студенческий романс. Параллели с «Гаудеамусом» не случайны.
Для голосования: #. fandom Miry Strugatskih 2014 - "Подобно псу борзому"
Как, подчинясь ночи, истаивает день,
Как бриз морской покорно заполняет парус,
Как жизнь сдаётся смерти, уходя в нигде,
Как в бездне тучи исчезает звёзд стеклярус,
Как в злую полночь огоньки церковных свеч
Пред мракобесами склоняются послушно —
Так я мечтал подобно псу борзому лечь
У ног красавицы нагой и равнодушной.
Но мой Создатель одарил меня стократ:
Меня красотка обожгла горячим взглядом
И прошептала — о, награда из наград! —
«Зачем у ног, мой друг?
Ложитесь лучше рядом!»
 |  |
@темы: ФБ, ФБ-2014, fandom Miry Strugatskih 2014