В начале тридцатых моя семья – вернее, семья моих бабуни и дедуни, мама была маленькой, она у меня 29-го года – жила в Миргороде. Когда в 33-м стало плохо всерьёз, они перебрались в Херсон – дедушка Павлушаня, муж старшей сестры бабуни, бабушки Ни-Ни, работал агрономом неподалёку от Херсона.
Моя семья не голодала так, чтоб до смерти – но мама видела, как по ночам соседи тайком резали на куски труп лошади, сдохшей напротив окон; как умирали на улицах от истощения люди, пришедшие в город искать еду.
Это был не последний голод в маминой жизни. После войны им было хуже. В 47-м.