[zakkurapia]

15.08.2013 в 22:37

Пишет  fandom Miyazaki Hayao & Studio Ghibli 2013:
fandom Miyazaki Hayao & Studio Ghibli 2013: level 2, миди от G до PG-13 (часть 2)

Название: Дым
Автор: fandom Miyazaki Hayao & Studio Ghibli 2013
Бета:fandom Miyazaki Hayao & Studio Ghibli 2013
Размер: миди, 4 775
Пейринг/Персонажи: Шидзуку/Сейджи, дарк!Котобус, Барон, ОЖП, ОМПх2, упоминается дед Сейджи
Канон: «Шепот сердца»
Категория: джен, гет
Жанр: драма, романс, мистика, ангст
Рейтинг: G — PG-13
Примечание/Предупреждения: кроссовер с Р. Брэдберри "451 градус по Фаренгейту", кроссовер с "Мой сосед Тоторо", ООС, смерть одного из главных героев, АУ
Для голосования: #. fandom Miyazaki Hayao & Studio Ghibli 2013 - работа "Дым"

Цукишима Шидзуку стояла и смотрела, как горят книги во дворе соседнего дома. Толпа пожарников, огонь, люди, вышедшие посмотреть на зрелище, запах паленой бумаги и копоть — привычная картина, которую можно наблюдать по вечерам на протяжении вот уже нескольких лет.
Никто не возмущался, когда пожарники вытаскивали из дома целые коробки с книгами, рвали их и бросали в огонь. Маленькие дети, стоявшие поодаль каждый со своими родителями, смотрели на все это со страхом и восхищением, и кто-нибудь из них, в самом конце, когда огонь затухал, непременно громко спрашивал: «мама, папа, можно я тоже стану пожарником?».
Никто не возмущался, кроме хозяйки соседнего дома и догорающих книг, корчившихся на почерневшей траве. Она плакала и отчаянно звала своего покойного мужа:
— Макото! — Шидзуку каждый раз вздрагивала, когда женщина произносила его имя. — Макото, что они делают с нашими книгами! Посмотри, что они с ними делают!
Её держали двое пожарников, не давая приблизиться к огню и спасти новую порцию книг, только что вытащенную из дома.
— Сколько же барахла! — воскликнул один из них, утирая покрасневшее лицо грязным платком.
Дальше Шидзуку не слушала. Она зашла в дом, плотно закрыв за собой дверь.
— Сейджи, я дома.
По сравнению с улицей, где сейчас так отчаянно кричала их соседка и так весело потрескивал огонь, навалившаяся тишина почти осязаемо давила на плечи. Шидзуку тут же захотелось встряхнуться и включить музыку, но она замерла, прислушиваясь к каждому шороху и шагу в глубине дома. Из комнаты вышел Сейджи.
— Ты долго, что-то случилось? — он подошел к ней и забрал пакеты с продуктами из рук. — Я слышал шум на улице.
Шидзуку помедлила. Она дождалась, пока он прошел на кухню, поставил пакеты на стол и удивленно обернулся:
— Шидзуку? Почему ты молчишь?
— Они опять жгли книги, — сказала Цукишима, внимательно вглядываясь в лицо Сейджи.
Он выглядел напряженным.
— Кто на этот раз?
— Личная библиотека покойного Макото-сана, — она старалась говорить спокойно, и у неё это почти получалось, но только шепотом. — Наши соседи.
Сейджи ответил не сразу.
— Жаль, хорошее было собрание. До сих пор помню, как бегал к нему за книгами сразу после переезда, ведь до ближайшей библиотеки на велосипеде было далеко. Кажется, некоторые до сих пор лежат у меня.
— Что нам делать, Сейджи? — не выдержала Шидзуку. Она все ещё прислушивалась к звукам в доме — вот Сейджи открыл холодильник, теперь он поставил молоко на полку, сложил фирменный бумажный пакет, — но не слышала ничего, что боялась услышать, и успокаивалась на время, чтобы потом опять прислушаться. — Как нам жить дальше? Все редакции, журналы, библиотеки закрываются, я даже не могу пойти работать…
— За мои скрипки хорошо платят, тебе не нужно работать, я могу обеспечить нас обоих, — тут же возразил он.
— А что мне тогда делать? Продолжить писать книги? Как мне писать книги, если закон запрещает писать?
Он посмотрел на неё — вот она, стоит в дверях, опершись плечом на косяк, и не знает, что ей делать дальше. Она ждет ответа, молодая и талантливая, но у Сейджи его нет. Осталась только она и скрипки. Почти все остальное, что раньше у него было, теперь сожжено, и Сейджи почти смирился с этим. Смириться — это единственный ответ, который он мог бы дать, но её это не устроит.
— А что будет, Сейджи, — продолжила Шидзуку, не сводя с него глаз. Его застывшее лицо и плечи говорили за себя громче любых слов. — Что будет, если они придут и сюда? Если они узнают, что… — она замолчала.
— Ты можешь открыть магазин моего деда, все равно он без дела стоит, и мы никак не можем его продать, — Сейджи нашел в себе силы улыбнуться и принять беззаботный вид, но её слова эхом повторялись у него в голове: если они узнают, если узнают, если. — Мой дед не хотел бы, чтобы…
— Твой дед поддержал бы меня, — тихо сказала Шидзуку. Она наконец-то разулась и прошла на кухню. — Я немного устала.
— Может, выпьешь молока и ляжешь спать? — он улыбнулся уже более искренне, прижимаясь губами к её виску. Никто из них не хотел ссориться.
— Да, пожалуй. Ты будешь работать? — спросила она.
— Ещё немного, — кивнул Сейджи, выпуская её из объятий и направляясь к двери. На полпути он обернулся. — Я постараюсь закончить быстрее.
Ему показалось очень важным сказать это именно сейчас.
— Хорошо, тогда я дождусь тебя, — улыбнулась Шидзуку. Как только Сейджи ушел, её улыбка медленно потухла. Потухла, как огонь, в котором сожгли этим вечером книги — так же медленно и безнадежно.
Наливая себе молоко, Шидзуку старалась не думать о плохом. Она с тоской вспоминала школьные годы, когда ещё не было пожарников, вернее, в те времена пожарники не жгли, а тушили; когда книги было можно читать, а библиотек было вдоволь. Она словно вновь оказалось в том времени, насквозь пропитанном сказками и запахом типографии. И ей безумно захотелось коснуться твердого переплета или мягкой обложки, тонких страниц с почти неосязаемыми выступами черных букв, ощутить в руках приятную тяжесть тома. Шидзуку безумно захотелось подержать книгу в руках, и она, в отличие от Сейджи, не боялась себе в этом признаться.
Допив молоко, она направилась в комнату. Шидзуку задержалась у дверей в мастерскую, прислушиваясь. Сейджи работал, весело насвистывая какую-то незатейливую мелодию. В отличие от неё, он хотя бы мог продолжать заниматься любимым делом. Музыка, пусть даже совсем не такая, как раньше — то немногое, что осталось у людей наравне с гонками, телепередачами и рекламой. И люди хотели её слышать.
«Должно быть, им иногда нужно заполнять чем-то пространство в своих пустых головах», — думала Шидзуку. Ей нравились скрипки Сейджи. С годами он делал их все искуснее, их звучание становилось все лучше. Но о том, где они в дальнейшем использовались — а это зачастую была реклама какого-нибудь нового автомобиля, от гвалта звуков которой можно было легко сойти с ума, — она старалась не думать.
Сейджи прекратил напевать, и она направилась дальше. Уже в комнате Шидзуку достала из тайника под половицей первую попавшуюся книгу. У неё сильно дрожали руки, а в горле пересохло от волнения.
— Уильям Шекспир, — прочитала она на обложке книги. Золотистые буквы почти стерлись, но в остальном она выглядела, как новенькая. — Что ж, Шекспир, надеюсь, ты никому не расскажешь о том, что здесь сейчас произойдет? Об этом никто не должен узнать.
Она забралась на кровать вместе с книгой и открыла первую страницу. Ничего плохого не случится, если она немного почитает. В конце концов, в доме нет никого, кроме них с Сейджи. А, значит, никто не узнает.

* * *

Ночью она проснулась оттого, что Сейджи вытащил книгу из её рук. Затем он улегся рядом, накрывая их обоих тонким одеялом, и обнял её. Шидзуку вздохнула.
— Прости, я разбудил тебя? — шепотом спросил он, крепче прижимаясь к ней.
— Ничего, — ответила Шидзуку. — Спокойной ночи, Сейджи.
Он пробормотал что-то в ответ, а через несколько минут она уже слышала его спокойное и глубокое дыхание. Но к согретой в его объятиях Шидзуку сон больше не шел.
Она обвела взглядом комнату — когда-то здесь стояли шкафы, заваленные книгами. А там, у окна, раньше стоял стол — это было её рабочее место. Шидзуку нравилось подолгу сидеть за работой, смотреть в окно, оставляя какие-то пометки и интересные наблюдения на полях своего черновика, а иногда она просто смотрела на заходящее солнце, откинувшись на спинку стула и не в силах выдавить из себя ни строчки, и наслаждалась прохладой приближающейся ночи.
Теперь этого не было. Днем окно было открыто, но вечером Сейджи его закрывал — ему не хотелось, чтобы весь дом пропах гарью. А к ночи, когда ветер уносил запах сожженных книг, открывал снова. Только Шидзуку все равно казалось, что он — этот запах — никуда не девается. Прочно войдя в их жизнь за последние несколько лет, он пропитал все вещи, всю одежду, всю мебель. Не было места, где Шидзуку бы его не почувствовала. Этот запах стал неотъемлемой частью их жизни. И ничего нельзя было сделать.
Убаюканная собственным грустными мыслями, Шидзуку вздрогнула, когда услышала тихий шум мотора за окном. Оглянулась на Сейджи, но тот крепко спал и даже не шелохнулся.
«Этого не может быть», — подумала она. Ей очень некстати вспомнилась старая легенда, которой теперь запугивали всех детей, как только они начинали проявлять недюжинный интерес к книгам. Страшная история об автобусе, напоминавшем по форме кота, который разъезжал по ночам и заглядывал в окна домов в поисках книг, жутко пугала каждого ребенка самим своим фактом существования. О том, что сделает котобус, если найдет в доме хоть одну книгу, они обычно даже не задумывались. А те, которые задумывались, никогда не спрашивали этого вслух.
— Не трогай их! Не читай их! Они не нужны тебе! — говорили родители своим детям. Они давали им в руки портативную приставку, а сами удобно устраивались за просмотром экспресс-передач, каждая из которых длилась не больше пятнадцати минут. Чтобы скоротать вечер.
Звук мотора становился все громче, словно медленно приближался к дому. Шидзуку закрыла глаза и представила, как почти беззвучно по траве ступают большие кошачьи лапы, обходя дом по периметру, неумолимо приближаясь к открытому окну.
Когда внезапная тишина повисла в ночном воздухе, она не выдержала и открыла глаза. Шидзуку осторожно, чтобы не разбудить Сейджи, выбралась из кровати и только тогда повернулась к окну.
На неё смотрели два огромных желтых глаза.
«Этого не может быть», — подумала она множество мгновений спустя, помотав головой. Но глаза никуда не исчезли, а, значит, это не было сном.
Котобус смотрел на неё, не мигая.
«Что тебе нужно? — слова застревали даже в мыслях. — У меня ничего нет».
Шидзуку долго не решалась пошевелиться. Страха не было, но то, что она видела, не давало ей сделать ни шагу. Ноги словно вросли в деревянный пол, а в голове было так легко-легко, что она невольно сравнила себя с деревом, чьи корни уходят глубоко в землю, а верхушка плавно покачивается на ветру.
Время тянулось слишком медленно. Секунда распадалась на миллионы маленьких песчинок и приятно шумела в ушах. Минута казалась вечностью. Поэтому когда котобус улыбнулся — на самом деле это произошло в две-три секунды, но с тем чувством времени, которое затопило всё вокруг, Шидзуку показалось, что прошел уже год, — ей наконец-то стало страшно. Ноги подкосились, словно ватные, а сознание наполнилось паникой, но она продолжала стоять и смотреть.
Котобус повернул голову и посмотрел куда-то за спину Шидзуку.
«Книга!» — вздрогнула она, и желтые глаза впились в неё с новой силой. Зрачки сузились до двух тонких полосок, а улыбка стала шире.
«Предупреждение» — тускло засветилось у котобуса на табло. Затем он хищно сощурился, отошел от окна и исчез.
— Вот так просто, — прошептала Шидзуку. Она осела на пол, всё ещё жадно вглядываясь в окно, да так и сидела там, пока не заметила, что её всю трясет от холода.
Шидзуку забралась на кровать и тут же прижалась к горячему телу Сейджи.
— Что случилось? — сонно пробормотал он, закутывая их обоих в одеяло. — Ты вся ледяная.
— Мне показалось, что я слышала, как плачет кот на улице, — ответила она, бросив взгляд на окно. — И вышла посмотреть.
— Там кто-то был?
— Нет, никого.
— Тогда спи, Шидзуку. А коты в твоей голове пусть подождут до утра.
Она удобно устроилась на его плече и подумала:
«Этим вечером я чуть не убила нас. Мы чуть не погибли из-за Шекспира. Так больше продолжаться не может».

И так на самом деле продолжаться больше не могло. После визита котобуса Шидзуку окончательно убедилась в том, что нужно что-то делать. И срочно! Но что? Она не могла себе представить. Только одна мысль лезла ей в голову: когда-нибудь это закончится. С ней она и уснула.
Утро для Шидзуку выдалось слишком солнечным. А если ещё вспоминать события минувшей ночи, то можно и вовсе подумать, что это сама природа посмеялась над ней.
Шидзуку кое-как открыла глаза и потянулась. Солнечные лучи наполняли комнату, заливая своим теплом голые стены, простыни, ноги Шидзуку и вытесняли остатки ночи, нагревая воздух.
«День будет жаркий», — подумала она тогда и потянулась.
— Сейджи, — произнесла Шидзуку, но ей никто не ответил. Сон как рукой сняло, и она тут же села, оглядываясь. Сейджи в комнате не было.
Она поднялась с постели и направилась на кухню.
— Сейджи! — с облегчением вздохнула Шидзуку, застав его на кухне за завтраком.
— Что-то случилось? — спросил он и подвинул в её сторону тарелку с омлетом. Сейджи выглядел выспавшимся и свежим, в отличие от неё.
— Нет, я просто… — она не нашлась, что сказать, и замолчала. Села за стол, взяла вилку в руки, задумчиво уставившись в тарелку. Потом подняла голову и взглянула на Сейджи — он смотрел на неё в ответ.
— Я тут подумал, — медленно начал он, увидев, что Шидзуку не собирается продолжать. — Ты говорила, что слышала кота ночью.
Повисла длинная пауза. Они оба знали, что он имел в виду, и смысла продолжать не было, но он все же сказал:
— Но всех уличных котов переловили уже давно.
Они помолчали ещё какое-то время.
— Может быть, — пожала плечами Шидзуку, — он убежал из дому? Я уверена, что это был кот.
— Но там никого не оказалось.
— Да, там никого не было.
— Так может, тебе показалось?
— Вполне возможно, — согласилась она. Этот разговор напоминал ей один из глупых диалогов в экспресс-передаче. Тот был таким же бессмысленным и пустым.
— Хорошо. Что ты собиралась сегодня делать? — Сейджи сменил тему разговора, когда понял, что Шидзуку ему ничего больше не скажет. Он знал: что-то произошло этой ночью, а Шидзуку не хочет ему об этом рассказывать.
— Съезжу в магазинчик твоего деда, приберусь там немного, — она старалась, чтобы её голос звучал как можно беззаботнее. — Может, заберу что-нибудь из вещей домой, а то у нас как-то…
«Пусто», — Шидзуку не смогла произнести это слово. Раньше книги занимали почти все свободное место в доме, но теперь их не было. Шидзуку вдруг поняла, что не может вспомнить, куда они делись.
— Пусто? — подсказал Сейджи.
— Да.
Она думала о том, сколько ещё книг лежит в комнате, под половицей. Ей тут же захотелось проверить.
— Я, пожалуй, пойду, — она встала из-за стола. — Спасибо за завтрак, Сейджи. Прости, что проснулась так поздно, и тебе пришлось готовить для меня.
— Но ты ведь почти ничего не съела, — удивленно посмотрел на неё он.
Шидзуку не ответила. Она быстро поцеловала его в щеку и выбежала из комнаты, твердо намереваясь проверить тайник. И сделать это нужно было как можно скорее, пока Сейджи ничего не заподозрил и не начал задавать вопросы. Это было даже странно, что он не спросил про Шекспира, за чтением которого она вечером уснула. Но, определенно, ей на руку.
В спальне она не сразу нашла нужную половицу.
«Где же ты, чертовка?» — думала Шидзуку, водя руками по полу и прислушиваясь к звукам на кухне. Сейджи не пошел за ней сразу, значит, время ещё есть.
— Попалась! — прошептала она, подцепляя пальцами тонкую дощечку. Под ней лежала только одна тетрадь. Шидзуку, пораженная, села на пятки. — Всего лишь?..
В коридоре послышались шаги, и она, быстро закрыв тайник обратно, встала с пола и отвернулась от двери. Когда Сейджи зашел в комнату, Шидзуку с хрустом потягивалась.
— Утренняя зарядка? — спросил он. — Не замечал за тобой раньше.
— Всегда нужно с чего-то начинать, — весело ответила она, поворачиваясь к нему и наклоняясь из стороны в сторону. — Присоединишься ко мне?
Он удивленно смотрел на неё ещё несколько секунд, а потом улыбнулся в ответ:
— А почему бы и нет?

* * *

Шидзуку крепко прижимала к себе сумку. Она смотрела на окружающих её людей и гадала: могут ли они каким-то образом узнать, что она несет с собой? Могут ли они узнать, что у неё в сумке сейчас лежит толстая тетрадь из тайника в её доме? Могут ли они узнать, что в ней не просто какие-то записи, а целый роман?
«Какие глупости, — подумала Шидзуку, на миг расслабившись. — Откуда им знать?»
Когда она выносила тетрадь из дома, даже Сейджи не заметил, что в её сумке что-то есть. Они просто позанимались немного зарядкой, подурачились, как раньше, потом он пошел работать над своими скрипками, а она собралась и ушла. Вот так просто, словно в этом не было ничего необычного.
Азарт и ощущение тайны захватили Шидзуку. Она только на миг пожалела, что не додумалась взять с собой книгу, которую читала вечером, но тут же откинула мысли об этом — дома с ней ничего не случится. Если только Сейджи не вспомнит про неё.
Она замерла — что он может сделать с ней? От мыслей о возможных вариантах ответа на этот вопрос Шидзуку чуть не повернула обратно домой, но спохватилась, что уже дошла до магазина, и поворачивать назад нет смысла.
«Нет, он не вспомнит про неё, — успокаивала она сама себя, отпирая дверь. — За своими скрипками он забывает обо всем на свете. Не вспомнит и про книгу».
В помещении пахло сыростью и древесиной. Накрытые полиэтиленовой пленкой часы отбили ровно полдень.
Шидзуку открыла окно, и в комнату ворвался ветер, принося с собой запах паленой бумаги. Она поежилась: где-то опять жгли книги.
«Когда-нибудь это закончится», — уверенно подумала Шидзуку, стаскивая пленку со шкафа и довольно улыбаясь — она знала, что он будет ждать её здесь. Барон смотрел на неё своими глазами-изумрудами так же ярко, как год, два, три, все пять и десять лет тому назад. И улыбался он все так же, как раньше.
— Ты совсем не изменился, — сказала она ему, открывая дверцы шкафа и доставая статуэтку. — Давненько ты не видел света, да? В последние несколько лет дедушка Сейджи очень редко давал тебе полюбоваться на солнце, верно?
Она поставила его на стол.
— Интересно, что бы ты сказал, если бы узнал, что творится сейчас в нашем мире?
Барон сверкнул глазами на солнце, но не ответил.
— Тебе бы точно не понравилось. Представляешь, теперь люди совсем не читают книги. Они считают, что в них слишком много негативных эмоций, и что они вредят спокойствию и гармонии в обществе. Кто только до этого додумался? А люди ведь, ты не поверишь, действительно верят в это.
Она внимательно на него посмотрела.
«Ну, точно же, совсем не изменился».
— А скажи мне, — Шидзуку доверительно наклонилась к нему и зашептала: — Что бы ты сделал на моем месте?
— Шидзуку? — кто-то окликнул её сзади. Она повернулась и, заметив в окне пожилого мужчину, приветливо махнула рукой:
— Здравствуйте, Ямада-сан, как поживаете?
— А как можно поживать в нынешнее время, Шидзуку? Это уже не жизнь, просто очередная экспресс-передача, правда, слишком долгая, — он невесело рассмеялся. Она ничего не ответила, потому что не нужно было отвечать — Ямада-сан был абсолютно прав. Затянувшаяся экспресс-передача, которая никак не хотела кончаться.
«Но которая очень скоро подойдет к концу», — решила про себя Шидзуку.
— Я вижу, ты достала Барона из его стеклянной клетки. Давно пора было беднягу проветрить, — сказал Ямада, кивая на статуэтку.
— Да, я хотела забрать его домой. Ему одному тут наверняка очень одиноко и тоскливо.
— А тебе?
Шидзуку непонимающе глянула на него, но старик уже отвернулся и медленно побрел прочь.
— Ямада-сан! — она окликнула его, подбежав к окну. Тот повернулся. — Вы ведь живете все там же?
— Смотря что ты хочешь услышать от меня, Шидзуку.
— Я хотела оставить у вас некоторые вещи, но только так, чтобы их никто не нашел. И чтобы никто не знал, что они у вас. Вы можете для меня это сделать, Ямада-сан?
— Эти вещи очень важны?
Шидзуку кивнула. Тогда старик медленно покачал головой и усмехнулся.
— Я всегда знал, Шидзуку, что у тебя есть голова на плечах, — немного подумав, он добавил: — Твой отец и дед Сейджи гордились бы тобой.
Ямада махнул рукой в сторону, и Шидзуку выглянула в окно, чтобы посмотреть, на что он указывает ей: в небе тянулся длинный столб дыма. Книги опять жгли.
— Я вот, например, уже горжусь.

* * *

По дороге домой Шидзуку охватила злость — да что же они делают со своей жизнью? Сжигают книги, смотрят телепередачи, играют в приставки и клепают рекламу. Много рекламы автомобилей, зубной пасты, средств для чистки обуви, и все это получалось настолько быстрым, настолько громким, что Шидзуку каждый раз удивлялась — как это люди умудрялись выцепить из такого бездумного потока звуков и ядовитых красок полезную для себя информацию?
Она не замечала этого раньше, но, впервые за несколько лет обратив пристальное внимание на людей и вглядываясь в чужие лица, поняла, что тех все абсолютно устраивало. Никто не хотел ничего менять. И только немногие не хотели мириться с таким положением вещей. Но на этих людей уже нашли управу — пожарников, которые вытаскивали из домов последнюю надежду, рвали её и бросали в огонь.
Шидзуку глубоко вздохнула. Она не знала, что будет дальше, и сможет ли она что-то сделать, чтобы спасти оставшиеся у неё, а, быть может, и у кого-нибудь ещё, книги. Поможет ли ей в этом Сейджи?
Она подошла к своему дому и остановилась у самой двери, не решаясь зайти. Было слышно, как Сейджи настраивает новую скрипку — берет одну ноту за другой, натягивая или расслабляя струну. Он не играл для неё уже несколько лет, и это было понятно — почти все время у Сейджи было расписано по минутам, кроме нескольких часов утром и вечером, когда они с Шидзуку завтракали или ужинали. Их диалоги чаще всего напоминали тот, который произошел сегодня с утра, когда Сейджи спрашивал её о происшествиях минувшей ночи.
Постояв на пороге ещё немного времени и обдумав, что и как она скажет ему о принятом решении, Шидзуку все же зашла в дом.
— Сейджи, я дома, — сказала она, закрывая за собой дверь. Он вышел к ней из мастерской и улыбнулся.
— С возвращением. Что-то ты долго.
— Встретила Ямаду-сана по дороге, — призналась Шидзуку. Он протянул руку, чтобы забрать у неё сумку, но она наклонилась, развязывая шнурки на ботинках и делая вид, будто не заметила этого жеста. — Заболтались немного.
— И как он? — Сейджи нахмурился и больше не улыбался. Ему не понравилось то, как она поступила.
— Хорошо, — она наконец-то выпрямилась. — Сейджи, у тебя остались книги?
Он долго смотрел на неё, прежде чем ответить.
— Я знал, что когда-нибудь ты спросишь меня об этом. Пойдем, я покажу тебе.
Они зашли в его мастерскую. Сейджи отодвинул старый комод с инструментами в сторону, и то, что обычно не было видно, теперь предстало перед ними обоими — в стене был пролом.
— Что?..
Сейджи молча вытащил оттуда книги. Одну, две, три, в общей сложности девять штук. Они были слишком пыльными, чтобы разобрать, где какой автор. Но они были.
— Откуда они у тебя? — спросила Шидзуку, изучая обложку каждой из них.
— Это из домашней библиотеки Макото-сана. Помнишь, я тебе говорил, что некоторые лежат у меня? — он кивнул на книги. — Это они и есть. Я не успел ему их вернуть.
— И сколько ты держишь их…
— С ночи.
Она удивленно посмотрела на него.
— Да, — Сейджи сдвинул брови, устало проводя рукой по волосам. — Я перепрятал их этой ночью, пока ты спала.
Они оба замолчали на какое-то время. Шидзуку читала название каждой книги вслух, ласково проводя пальцами по корешку, а Сейджи иногда брал в руки какую-нибудь из них и медленно листал страницы.
— Ты что-то придумала? — спросил он, когда солнце уже садилось за горизонт, а его последние лучи окрашивали комнату в красный цвет. Он до сих пор считал, что у него почти ничего нет, кроме Шидзуку и скрипок. Почти — потому что он не смог сжечь все книги, которые у них были, в тот самый первый день, когда каждый, кто следовал законам страны, вышел на улицу, чтобы избавить свою жизнь от книг. Им с Шидзуку повезло: ровно за неделю до того дня они пожертвовали большую часть своих книг в стремительно пустеющие библиотеки и не выходили тогда на улицу. Но часть — меньшую часть — удалось сохранить.
Шидзуку кивнула.
— Мы спрячем их у Ямады-сана, я попросила его об этом.
— А потом?
— А потом…
Они вновь замолчали. Оба не знали, что будет потом, но чувствовали — дальше так все равно продолжаться не может.
— Может, уедем отсюда? — тихо спросила Шидзуку. На самом деле она не думала, что переезд сможет как-то исправить то, в какой ситуации они оказались. Тишина и заходящее солнце угнетали её.
— Не думаю, что это выход, — признался Сейджи.
Обреченность давила на них обоих.
Тогда Шидзуку открыла сумку и достала тетрадь, которую обнаружила сегодня в тайнике.
— Смотри, — она открыла первые страницы и протянула ему. — Узнаешь?
Он пару секунд вглядывался в старательно выведенные буквы, а потом улыбнулся.
— Это твой первый…
— Да, — она рассмеялась и подсела ближе к нему. — Смотри, тут на некоторых страницах ещё видны заметки твоего деда. Мы тогда хотели подправить несколько моментов и отправить в детский журнал, но не успели, его как раз закрыли.
— Сказки всегда получались у тебя лучше всего. Может, почитаем немного вслух? — он приобнял её свободной рукой, разворачивая тетрадь так, чтобы было видно обоим.
— По ролям? — восхищенно посмотрела на него Шидзуку. — Как раньше?
Сейджи рассмеялся:
— Да, как раньше.

* * *

Их чтение прервал громкий рев мотора. Оба вскочили на ноги.
— Что это? — сипло спросил Сейджи.
Шидзуку видела в окне, как медленно приближаются к ним две горящие желтые точки. Она бросилась собирать книги в сумку.
— Шидзуку…
— Это котобус! — воскликнула она. Молнию так некстати заело. Она вытащила две книги и сунула их в руки Сейджи. — Держи, я сейчас!
Шидзуку побежала в спальню. Ей нужно было забрать последнюю книгу в доме — ту, с которой все началось. Добравшись до комнаты, она огляделась. Книги нигде не было. Зато из окна на неё смотрела морда котобуса.
«Как он успел так быстро добраться?» — подумала она, срываясь обратно.
— Сейджи! Он там!
Сейджи вышел из мастерской вместе с сумкой и книгами. Он поймал её за руку и остановил.
— О ком ты говоришь, Шидзуку?
— Котобус! Он там, в комнате, — заметив непонимание в его лице, она помотала головой. — Некогда объяснять, нам нужно как можно быстрее уйти отсюда!
Но он словно не слышал её, крепко сжимал тонкое запястье и не двигался с места.
— Ну же, Сейджи! — она потянула его в сторону выхода. Из комнаты послышался скрежет, словно кто-то водил когтями по полу. — Слышишь?! Бежим!
Он наконец-то сдвинулся с места, и они выбежали из дома. На заднем дворе громко ревел мотор, но котобуса не было видно.
— Шидзуку, — начал Сейджи.
— Нет, не хочу ничего слышать, мы уходим отсюда. Немедленно.
Она забрала у него сумку как раз в тот момент, когда фары ослепили их обоих. Сейджи сощурился, закрывая глаза от слишком яркого света книгой.
— Это же… — проговорил он. Правда оказалась слишком пугающей, и ни один из них не решился произнести её вслух.
Котобус медленно приближался к ним. Так же кошки подкрадываются к своей жертве перед тем, как накинуться на неё.
— Беги, — вдруг сказал Сейджи. Он не сводил глаз с котобуса.
Шидзку удивленно посмотрела на него:
— Что?
— Беги, я смогу задержать его ненадолго, тебе хватит времени, чтобы уйти.
— А как же ты? Сейджи!
Он притянул её к себе, быстро поцеловав, и сунул оставшиеся книги ей в руки. Громко сказал:
— Беги.
Она медленно попятилась назад. Котобус следил за ними, притихнув.
— Ну же!
И она побежала — так быстро, как только могла. Сердце билось где-то в горле, а ноги обжигало огнем. Шидзуку крепко прижимала к груди книги и сумку. В ушах у неё громко свистел ветер, и кроме него она больше ничего не слышала.
Сейджи, Сейджи, Сейджи — билось у неё в голове, но она не позволяла себе остановиться или даже просто обернуться. Не для того он старался выиграть время, чтобы она теперь делала остановки. Не для того.
Шидзуку бежала, не разбирая дороги. По небольшим улочкам, между домами, где только можно было бежать. Иногда ей попадались дома, в окнах которых горел свет. Тогда она думала, что можно было бы позвать на помощь, но вовремя одергивала себя. Никто бы не стал помогать ей. Никто бы даже не открыл дверь и не стал бы слушать то, что она говорит.
Тем временем ноги сами привели её к дому Ямады-сана, и, добравшись до двери, она остановилась. Вокруг было тихо. Только сверчки успокаивающе стрекотали в этой безумной ночи.
Шидзуку присела на порог. Она смотрела на дорогу и не могла поверить в то, что случилось. В её голове было множество вопросов: где сейчас Сейджи? Что с ним? Если его забрал котобус, то куда? И самый главный, который не покидал её несколько дней — что делать дальше?
Мышцы на ногах сильно тянуло — так, что она не смогла бы уже встать и пройти даже парочку метров. Она закрыла глаза и, по-прежнему сжимая свои вещи в руках, провалилась в блаженное забытье.
Очнулась Шидзуку уже в доме, на чужой кровати. С трудом открыв глаза, она огляделась. Рядом с ней, в кресле, сидел Ямада. Он задремал, держа в руках одну из тех книг, которые она принесла.
«Неужели, — подумала она, — теперь все закончится?»
В глубине души она знала, что все только начинается, и то, что она сделала сегодня — всего лишь маленький шажок вперед. А, как известно, самые первые шаги всегда самые тяжелые.
Атсуши проснулся и зашелся сильным кашлем.
— Шидзуку, ты уже проснулась? — прохрипел он. — Чертов дым ест мои легкие.
Она посмотрела на него и спросила:
— Что случилось с Сейджи, Ямада-сан? Вы знаете?
— Мой сосед, — начал старик. Он отложил книгу в сторону и теперь смотрел ей в глаза. — Оставил мне портативное радио перед тем, как с ним случилось несчастье. На одной волне иногда делают ночной выпуск новостей.
— Кто делает?
— Такие, как мы.
Ямала снова закашлялся. Шидзуку дождалась, пока он не прочистил горло, а потом снова спросила:
— Что случилось с Сейджи?
— Они сказали, что его сбила машина. Но, разумеется, таких повреждений обычная легковая машина оставить не могла. Все мы знаем, кто именно это был.
Они замолчали. Оба думали, что делать дальше.
— Шидзуку, — неуверенно сказал Ямада. — У меня есть знакомый в соседнем городе. Мы могли бы укрыться у него на время.
— Для чего? — она смотрела на восходящее солнце и думала о том, как далека природа от того, что происходило сейчас в мире. По её щекам текли слезы.
— Я подумал, что ты захочешь об этом написать, — после этих слов он замолчал.
Шидзуку жалела себя. Она жалела о смерти Сейджи, о том, что позволила ему задержаться, о книгах, которых больше нет и никогда не будет на свете.
— Смотри, как у него переливаются глаза, — вдруг восхищенно сказал Ямада. Он кивнул на тумбочку: там стоял Барон. Она слабо улыбнулась. — Он бы не хотел, чтобы ты сдалась.
— Я не сдалась, — ответила Шидзуку. — Мне просто нужно время подумать. У нас ещё есть время?
— Конечно. У нас есть время до утра, солнце ещё не встало.
— Хорошо, — она посмотрела в окно.
Там, где-то вдали, поднимался новый столб дыма. Вместе с ним приходило утро.